– Погодите... Ой, простите! – Климов засмеялся. —

У меня мозги уже совсем... Эльдар – это же... шеф-редактор программы «Честный репортаж»?

– Ну конечно! Вам надо обязательно с ним встретиться. Вообще, я вам скажу, у нас тут только двое по-настоящему знали Морозова – это Пашкин, оператор, и Эльдар. Для остальных он был, как вы говорите, Леня и Ленька. От этих вы ничего путного не добьетесь, разве что сплетен, как в каждой уважающей себя конторе.

– Ценю ваш юмор. Наверное, не от очень хорошей жизни?

Малинина вздохнула и не ответила.

– Я еще раз прошу прощения за то, что задерживаю вас, но мне хотелось бы разобраться в характере этого человека. Скажите, вы очень торопитесь домой или по каким-то еще делам?

Она посмотрела на него, потом сняла очки, стала искать, куда их положить, и наконец ответила:

– Мне некуда торопиться. В том смысле, что не к кому, если я правильно поняла ваш вопрос.

– Да вы же просто умница! – воскликнул Климов. – Марина... Эдуардовна.

– Можно просто Марина.

– С удовольствием. Тогда уж, пожалуйста, и вы – Сергеем. Лучше – Сережа.

Она улыбнулась, и улыбка ей очень шла, она будто осветляла строгое лицо, а на щеках появлялись симпатичные ямочки, которые, наверное, так приятно целовать. Подумал так и вдруг почувствовал, что краснеет, ой, стыдища-то! Но она, кажется, не заметила.

– Могу я предложить вам выпить со мной по чашечке кофе? Хотя бы? Я вчера, уходя домой, приглядел недалеко от метро симпатичную кафешечку, не составите компанию? А потом я мог бы вас с удовольствием доставить прямо к подъезду вашего дома, я на машине.

– Вы, вероятно, хотите еще что-то узнать у меня? Вы же говорили о каком-то серьезном вопросе.

Он совсем смутился. Неохотно сказал:

– У меня, честно говоря, как-то все нужное из головы вылетело.

– Да-а? – удивленно произнесла она и уставилась на него. – И с чего ж бы это вдруг?

– Марина, пойдемте по кофейку выпьем, а то со мной что-то непонятное происходит.

– Ну пойдемте, Сережа...

Он помог ей надеть меховую шубку, которую она сняла из шкафа, с вешалки, надевая, не удержался и погладил ладонями плечи и рукава. Сам он надел свою утепленную куртку внизу, на общей вешалке. Они дошли до его «Лады», уселись и поехали. И все – молча, даже не глядя друг на друга. Но он все время чувствовал ее присутствие рядом. Слышал ее дыхание. Краем глаза наблюдал, как она повозилась, укладывая на коленях свою сумочку и целлофановый пакет с чем-то. Успокоилась, поглядывая в окно. Потом повернула лицо к нему, поймала его взгляд, улыбнулась и снова стала глядеть на дорогу.

Кафе, о котором он говорил, находилось в устье проспекта Мира. И когда он развернулся и ловко затормозил у тротуара, Марина сказала:

– А я знаю это кафе, оно мне тоже нравится. Забегала... Оно ведь как раз на пути домой. Я в том конце проспекта живу, в Графском переулке.

– Знаю такой. Сталинские еще дома...

Заведение пока пустовало, похоже, местное население предпочитало еще домашние новогодние разносолы, от которых надо было как-то избавляться. Посмеиваясь, они обсудили эту ситуацию, о том же сказали и официанту. Тот, смеясь, подтвердил догадку. Заказали кофе со сливками и всякими вкусностями, а Сергей уговорил Марину и на рюмочку коньяку, чтоб от стресса избавиться, расслабиться. Сам, к сожалению, за рулем, а то не преминул бы...

– Вы знаете, Сережа, с вами, я заметила, очень приятно молчать. Это редкое качество в людях. Но я же понимаю, что мы здесь не для молчания, спрашивайте, буду рассказывать, что знаю... помню...

– Марина, только честно, вам это здорово неприятно сейчас?

– Что, говорить с вами? Нет, ну почему, это же ваша главная работа.