Зеленин надолго замолчал, внимательно изучая документы. Положив на стол последний лист, он расстегнул воротник кителя, словно тот стал его душить, произнес:

– Кажется, вы обещали угостить меня коньяком, Алексей Алексеевич.

Хозяин кабинета достал из шкафа наполненный янтарным напитком графин, три бокала и тарелку с закуской. Сначала налил гостю, Григорову, потом себе. Предложил тост:

– За победу!

Они выпили, молча закусили. Соколов взял со стола указку, подошел к большой оперативной карте Читинской области с прилегающей к ней территорией Маньчжоу-Го и Монгольской Народной Республики.

– По оперативным сведениям, в десяти километрах от города Чанчунь, в местечке Мэнцзятунь, размещается Иппоэпизоотическое управление Квантунской армии, или «Отряд 100». – Он коснулся указкой столицы Маньчжоу-Го. – По нашим данным, в отряде работают с возбудителями сибирской язвы, сапа, ящура, чумы рогатого скота, с болезнью злаков спорыньей.

– Император Маньчжоу-Го знает об этом? – спросил Зеленин.

– Император Пу И – обычная марионетка. Маньчжоу-Го фактически управляет командование Квантунской армии во главе с генералом Ямадой Отодзо.

– Какими данными располагают ваши агенты об «Отряде 100»?

– Подобраться к этому сверхсекретному объекту долго не было возможности. Учитывая серьезность ситуации, мы выкрали и вывезли в Союз одного из служащих этого Управления. От него удалось узнать, что в шестидесяти километрах к северо-востоку от Хайлара, невдалеке от станции Якеши построена учебная база отрядов Асано, которая имеет неофициальное название «Медвежий отряд». – Указка остановилась на обозначенной флажком точке на карте в предгорьях Хингана. – С зимы сорок четвертого года дорогу от нее продлили на северо-восток и закрыли местному населению свободный доступ в этот район. Нам удалось узнать, что в усиленно охраняемом районе находится скотоводческая ферма. Есть подозрение, что ферма – это секретный объект, лаборатория по разработке и производству биологического оружия, – сообщил Григоров.

– Против которого у нас, возможно, нет ни вакцины, ни лекарств. Представляете, Алексей Алексеевич, что будет, если мы не успеем перехватить японцев вовремя? – Зеленин встал и нервно прошелся по кабинету.

– Представляю, товарищ генерал-лейтенант. Чита, Хабаровск и Благовещенск находятся на острие удара. – Глаза Соколова зло блеснули. – За долгие годы войны люди истощены морально и физически, ослабли от недоедания. Вызвать сейчас эпидемию – значит опустошить от населения Дальний Восток и Забайкалье.

– Похоже, товарищи офицеры, мы с вами будем вести войну, с которой до сих пор не сталкивалась ни одна армия мира. Только извращенный ум мог придумать невидимое оружие, несущее медленную, мучительную смерть. Опасным станет все – вода, продукты, животные, сами люди станут опасными. Не понимаю! Японцы думают, что они бессмертны и эпидемия их не затронет? – остановившись напротив Соколова, возмущенно спросил генерал.

– Видимо, надеются отсидеться на своих островах.

Зеленин вернулся за стол, собрал разложенные бумаги в папку, аккуратно завязал тесемки и произнес:

– Перед вылетом в Забайкалье у меня был разговор с Абакумовым. Он потребовал собрать данные об этой лаборатории в кратчайший срок, уточнить ее местонахождение и доложить ему полученную информацию немедленно. Это приказ Верховного. Поэтому предлагаю сформировать особую оперативно-розыскную группу и отправить за кордон.

Июльским утром 1945 года младший лейтенант Егор Комогорцев спрыгнул с подножки вагона на пропахший углем и мазутом перрон Читы. На привокзальной площади было много людей в военной форме, с наградами на груди – фронтовики возвращались домой после объявленной в июне демобилизации. Поправив на плече вещмешок, Егор направился в сторону улицы Молотова