Настя смотрела на японца сухими, горячечно блестевшими глазами и чувствовала, что проваливается в черный колодец, выкопанный Акиро. Сердце нестерпимо жгло от ненависти. Ей очень хотелось заплакать, но из-за комка в горле никак не удавалось.

«Лучший способ увидеть настоящее лицо человека – это заставить его испытать страх, посеять ужас ожидания наказания», – думал Акиро, наблюдая за тем, как тяжело, часто сглатывая, словно старается протолкнуть что-то застрявшее в горле, дышит Анастасия. Давая ей время прийти в себя и осмыслить услышанное, он снял очки, тщательно протер их мягкой тряпочкой, водрузил на нос и проговорил успокаивающе:

– Вы молодая красивая женщина, вас никто не собирается уничтожать. Скажу больше, мы можем заняться розыском ваших дедушки и бабушки в Нанкине. Как только мы их найдем, так сразу сообщим вам об этом.

– Правда? – охрипшим голосом спросила Настя и неожиданно сильно, до икоты, расплакалась.

«А говорят, что русских трудно сломить. Сталин и его приближенные сделали все сами за нас, запугав репрессиями свой народ. Как же быстро сломалась эта девочка, и уговаривать не пришлось. Надо прекратить ее истерику, иначе в консульстве могут заподозрить неладное», – озабоченно подумал полковник, наблюдая, как она ожесточенно вытирает ладонями лицо, словно пытается уничтожить внезапно приклеившийся к нему страх.

Акиро вынул из кармана белоснежный платок и вложил в ее дрожащие пальцы. Потом налил в стакан воды из стоявшего на столе графина и приказал выпить все до дна. Когда подопечная перестала всхлипывать, полковник продолжил:

– Если вы будете нам помогать, никто о нашей встрече не узнает. Мы умеем хранить тайны своих помощников. Я даже не буду брать у вас подписку. Вы напишите о своей работе, ответите на мои вопросы и поставите свою подпись.

– Я младший научный сотрудник в Институте вирусологии и мало что знаю. Зачем я вам нужна, господин Акиро? – явно смиряясь с участью, измученно спросила она.

– Мы подозреваем, что Советский Союз разрабатывает против нас биологическое оружие, и хотим защитить не только нашу страну, но и великую Маньчжурскую империю. Врач Сэтору-сан доложил, что подозревает у работницы консульства особо опасную болезнь «Сонго». Он считает, что вирусолог Чумаков и вы были присланы в Харбин, чтобы проследить, достаточно ли вирулентное это заболевание и можно ли его использовать как бактериологическое оружие. Это так? – Маска доброго дяденьки неожиданно слетела с его лица. Сквозь стекла очков на Анастасию злобно смотрели узкие беспощадные глаза.

– Да как вы можете говорить такое? Чумаков работает только для спасения людей! Врач Сэтору показался мне очень порядочным человеком, разве он не сказал вам, что у больной геморрагическая лихорадка с почечным синдромом и она пошла на поправку после назначенного Михаилом Петровичем лечения? – забыв, что ее мир рушится, отчаянно стала защищать честь своего учителя Настя.

– Успокойтесь! – жестко приказал полковник.

Налив в стакан воды, он медленно выпил, встал, подошел к окну и постоял, покачиваясь с пятки на носок, вернувшись к столу, холодно произнес:

– Это была просто проверка, Анастасия-сан. Некоторые готовы подтверждать любую информацию, даже ложную, лишь бы себя спасти. Вы не такая, это хорошо. Но запомните! Любая ваша попытка дезинформировать меня станет для вас крахом. А теперь будем говорить серьезно.

Он достал из ящика стола стопку листов, автоматическую ручку и положил перед Черных.

– Я задам вопросы, вы будете отвечать на них и записывать то, что я скажу. В тридцать шестом году, будучи студенткой, вы были в Китае во время вспышки чумы. Почему именно вас включили в группу ученых?