Сон закончился скверно: дети набросились на мать, яростно клацая зубами. Тёмное пространство, где всё происходило, наполняла мгла. Ни стен, ни потолка, ни ветра – только едва освещённая городским фонарём мощённая дорога. Бесконечно прямая, но в тоже время пустая. Лишь они трое: двое грызут третью, она не сопротивляется. Кулескор старался делиться своими странными кошмарами о загадочной женщине в тёмных одеждах, но подобные зверства ещё ни разу не посещали дражайшего супруга. Клайле показалось, будто он обманывал её. Видел и другие сны. Проснувшись, она заплакала. Возобладал страх, что муж – благородный и честный, верный и отзывчивый – скрыл от неё что-то.

На всхлипывания и стоны пришла одна из служанок, её выдавали осторожные шаги. Казалось, девушка подслушивала за дверью.

– Миледи, дурной сон? – в свете лампады показалось приятное треугольное личико под чепчиком с невероятно живыми глазами.

– Как только всё закрутилось, едва я рассталась с супругом, так это началось, Нейри, – ответила Клайла. – Мои дети спят?

– Только что проверяла. Её милость леди Найлиа не шевелится, сон её крепок. Однако его милость милорд Корст упражняется с мечом на заднем дворе. Поэтому я и ожидала вас под дверью, прошу простить, госпожа, – девушка поклонилась, но случайно стукнулась о столб балдахина. – Ох… вы велели докладывать обо всех действиях своих детей.

– Благодарю, Нейри. Хозяйка спит?

– Не могу знать, – она вновь поклонилась. На этот раз без ущерба лбу.

– Пойдём к ней, помоги одеться…

– Смею ли я будить госпожу маркизу без согласия членов её семьи? – при тусклом освещении Клайла увидела, насколько большие у девушки карие глаза. Диковинка для севера материка.

– Всю ответственность держи на мне. Мне твоя хозяйка не причинит вреда, сколь своенравной дамой бы она ни казалась. Других же членов её семьи всё равно нет рядом. Помоги встать, ничего не вижу…

Вдвоём двигались по омертвевшему особняку. Только гуляющий в пустых коридорах и залах ветер властвовал над когда-то богатым поместьем законным хозяином. Гостевые палаты располагались в противоположном крыле. Клайлу, что за свою жизнь поменяла отцовский замок на замок мужа, с момента укрытия у давней подруги удивляло, как такой громадный ансамбль мог поместиться на узких городских улочках. Но подруга напоминала, что это город возник вокруг этого и некоторых других поместий.

Дошли до хозяйской опочивальни. Служанка не возвращалась долго. Стражник, узорчатой одеждой больше напоминающий лакея, чем военного, молчаливо поглядывал на дверь. Всякую попытку Клайлы прикоснуться к дверной ручке он пресекал. В очередной раз не выдержал и пробубнил:

– Не нужно, госпожа… не сердите миледи.

Послышался треск посуды. Служанка вылетела, едва не прибив лакея дверью.

– Можете войти, леди Клайла, – в свете настенного фонаря гостья увидела, насколько побледнело и без того белое лицо. – Пожалуйста, отдайте фонарь. Умоляю, не злите госпожу…

Внутри царила темнота: шторы закрыты, свет погашен. Клайла была в этом помещении всего пару раз, но помнила, что хозяйка спит почти у окна. Двигаясь осторожно, молодая баронесса упёрлась в препятствие. Потрогала – шерсть, значит, плед.

– Ты спишь, Иллаэ? – прошептала Клайла, боясь прикоснуться к телу.

В ответ бубнёж. Гостья осмелилась присесть, осторожно нащупала на прикроватном столике канделябр и зажгла. Повернулась – давняя подруга спала спиной, укрывшись под одеялом с головой.

– Проснись, умоляю… – процедила беженка.

Отворилась дверь, показались два испуганных лица. Баронесса жестом потребовала их прочь – дверь закрылась.