И, не найдя ничего лучше, чтобы отвлечь его от ребёнка, снимаю с крючка в прихожей большую стальную ложку для обуви. И, размахнувшись как клюшкой от гольфа, бью в наше огромное зеркало. Грохот, звон… Я зажмуриваюсь. Быстро вешаю её на место, стоя в груде осколков.

Борис выходит из комнаты, обескураженно оглядывает коридор.

– Как это произошло?

– Не знаю… – тяжело дышу я. – Оно просто лопнуло.

– Ты ранена?

– Не знаю…

– Мамочка… – выглядывает Илья.

– Всё хорошо, пирожок, зеркало разбилось. Попей чай и ложись.

– Тебе не больно? – волнуясь.

– Нет! – немного натянуто улыбаюсь я.

– Не двигайся, я помогу сейчас! – отмирает Борис.

Бросив в угол Сплюшку, уходит за щёткой и совком. Выразительно киваю сыну на игрушку. Подхватывает с пола и убегает в детскую.

Борис аккуратно сметает осколки. Протирает пуфик, усаживает меня, внимательно разглядывает ступни.

– Не надо вмешиваться в наши разговоры, Тори. Я его не бил, не орал на него, не унижал, не запугивал. Это нормальный воспитательный процесс. Кто ещё объяснит ему, как правильно вести себя в обществе?

– Ты наказал его!

– И это тоже нормально.

– За что, Борь?

– Борис… – поправляет он. – Мне очень жаль, что ты не понимаешь, «за что». Он опозорил нас.

– Случайным выстрелом игрушки?

– Какая разница, чем? Он должен уже понимать, как вести себя при взрослых. Всё… Ты цела. Иди в душ и поторопись, сегодня вторник. А у меня ещё тренинг в одиннадцать.

Вода льётся сверху, я просто стою, позволяя ей смывать с себя сегодняшнюю катастрофу. Тоска и возмущение во мне нарастают с новой силой. Чёртов вторник…

Откладываю лосьон в сторону. Всё равно никто ко мне не прикасается… От обиды кусаю губы. Волосы оборачиваю полотенцем, надеваю пеньюар. Захожу в комнату и останавливаюсь перед кроватью.

– Ты готова? Я в душ, сейчас приду.

«Нет, я не готова!» – хочется проорать ему вслед. Так и стою возле нашей огромной кровати, когда он возвращается.

– Давай только без истерик сегодня, мне необходимо снять стресс. Тем более что мы пропустили пятницу. Ложись.

Не глядя на меня, листает что-то в телефоне.

– А если я не хочу?

– Достань смазку, – не отрываясь от телефона.

Что-то во мне лопается в очередной раз.

– Нет. Я отменяю вторники и пятницы.

– Ты хочешь изменить график?

– Я хочу его отменить.

– И как ты себе это представляешь? – скептически и раздражённо ведёт бровью, отрываясь от экрана.

– Если ты делаешь так, что я хочу тебя, секс будет. Если не делаешь – не будет.

– Это утопия. Секс не зря называют супружескими обязанностями. Не догадываешься, почему?

– Не у всех так!!! – взрывает меня.

– Но у нас с тобой так.

От этой логики я безнадёжно закрываю глаза и начинаю плакать.

– Тори, – обнимает он меня за плечи. – Дорогая… Ты выдумала то, чего не существует. И страдаешь теперь от отсутствия этого. И заставляешь страдать меня! Столько лет у нас было всё хорошо…

– Плохо! Женского оргазма не существует?!

– Существует… Но он не стоит того, чтобы рушить всё, что есть между нами.

– Но ты же можешь просто попробовать сделать мне приятно.

– Если ты так чувствуешь… коитус… то здесь ничего нельзя поделать, Тори. Это либо нравится, либо нет. А создавать культ из естественной потребности я не готов. Но это потребность, и её надо справлять. И как жена ты…

– Проблема во мне?! – в шоке смотрю на него.

– Нет, возможно, не только. Но я таков, каков есть. И другим не буду. А терять всё, что я даю тебе… Поверь, это двухсекундное удовольствие не стоит того, чтобы это всё потерять!

– Откуда мне знать?! – рявкаю я зло.

– Хм… действительно. Я подумаю об этом.

– Подумай!

Подхватываю свою подушку и отправляюсь спать к сыну.