Взяв себя в руки, он спокойно удалился, закрыв за собой дверь.

Сандерс посмотрел на дверь в квартиру Феликса Хэя. Не глядя на Марсию, он поднялся по последнему пролету и нажал на кнопку электрического звонка. Пронзительные трели, казалось, проникли в каждый уголок квартиры. Однако ответа не последовало. Нажав на кнопку еще несколько раз, Сандерс взялся за дверную ручку. Потом повернулся к девушке, которая следила за ним с нижнего этажа.

– Послушайте, не знаю, что здесь произошло, но, боюсь, что-то все же произошло. Дверь открыта. Я войду, но не хочу, чтобы вы следовали за мной, пока я вас не позову. Скажите только: кого вы боитесь там увидеть?

– Отца, – ответила она.

В квартиру вела лестница из нескольких ступеней. Она, как и коридор, была застелена мягким темно-коричневым ковролином. Горели все светильники. Сандерс стоял лицом к фасаду здания, поэтому без труда представил нехитрый план квартиры. Впереди, в конце просторного коридора, располагалась небольшая кухня, выходящая на улицу. Справа были три смежные комнаты: большая гостиная, тоже выходящая на улицу, спальня и ванная комната.

Комнаты были просторными, хотя и с низкими потолками. В свое время, сдав нижние этажи под конторы, владелец не стал трогать маленький шедевр в виде декоративных панелей XVIII века. Под звук дождя, барабанившего по крыше, Сандерс созерцал эту неожиданную роскошь.

Он решился подать голос, недоумевая, что скажет, если кто-то ему ответит. Никто не ответил. Войдя в гостиную, он обнаружил почему.

В первый момент Сандерсу показалось, что перед ним группа восковых фигур. В богато украшенной комнате с фресками по бокам от камина за длинным узким обеденным столом в нелепых позах восседали четыре фигуры. В дальнем конце стола, уронив голову на плечо, сидела красивая дама в вечернем платье.

С одной стороны стола безвольно обмяк старик с жесткими седеющими волосами. С другой стороны, словно аршин проглотил, сидел мужчина средних лет. И наконец, во главе стола восседал огромный тучный человек величественного вида с тонзурой, окруженной венчиком рыжих волос. Напоминая монаха-расстригу, он возвышался над всеми.

От грохота проезжавшего по улице грузовика затряслись оконные рамы. Молчаливая компания тоже задрожала.

Мертвы?

Во всяком случае, не совсем. Уже на пороге до Сандерса донеслось странное дыхание. Он тихо подошел к женщине, чья унизанная кольцами рука была порезана, вероятно, разбившимся бокалом. Учащенный пульс, больше ста двадцати ударов в минуту. На коже виднелись красноватые пятна. Доктор приподнял одно веко и все понял. Зрачок был сильно расширен, оставив лишь узкое кольцо радужки.

Проворно двигаясь вокруг стола, Сандерс осмотрел каждого. Никто не умер, все были вне опасности, но у каждого наблюдались симптомы наркотического отравления. Сквозь шум дождя он различал болезненное дыхание.

Сильнее других пострадал старик с жесткими седыми волосами. Он уткнулся лицом в стол, и пепел в стоящей перед ним пепельнице шевелился при каждом выдохе. Состояние мужчины средних лет не вызывало опасений. Сандерс заметил, какие у того красивые сильные руки, причем указательные и средние пальцы обеих кистей были почти одной длины. Перед первым мужчиной стоял стакан для коктейля, а перед вторым – бокал без ножки.

Подойдя к четвертому человеку за столом, Сандерс отпрянул. Толстяк с рыжими волосами, выстриженными наподобие тонзуры, был уже час как мертв.

Приподняв голову мужчины, Сандерс определил причину смерти.

Вот в чем дело. Прежде всего, надо найти телефон и вызвать «скорую» для наркоманов. На столике между двумя окнами с белыми ставнями стоял телефон. Обернув трубку носовым платком, Сандерс несколько раз нажал на рычаг, но обнаружил, что аппарат лишен признаков жизни, как и рыжеволосый толстяк.