– Что вы имеете в виду? – напрягся Гуров.

– Просто предполагаю, Лев Иванович, – пробормотал Моргунов. – Вам виднее. Пусть ее найдут. Больше мне нечего вам рассказать.

Гуров медленно пошел к выходу в коридор, внимательно рассматривая все, что попадалось по пути. Взгляд упал на бархатный футляр продолговатой формы. Что хранили в этой штуке раньше? Браслет? Наручные часы? Золотую ложку?

Да всё, что могло туда поместиться.

«А вдруг Голикова завелась не просто так? – В голове Гурова будто включился маленький моторчик. – Ведь это она помогла Моргунову перевезти предметы, стоимость которых потом удивила даже его. Значит, вещи представляли ценность не только для любителей старины, и Голикова была в курсе их стоимости. Однако она ничего не требует взамен, кроме как дать ей обещание не избавляться от коллекции. Что это? Та самая настоящая любовь?»

Задумавшись, Гуров застыл на месте, стоя спиной к Моргунову. Переводчик ждал от него какой-то реакции, но ее не было.

– Лев Иванович? – позвал Моргунов.

«Как ни крути, а все-таки это была контрабанда, которую, не зная того, покрывало советское консульство. Простая переводчица не могла бы провернуть это в одиночку. Был кто-то еще, кто помог с оформлением документов на вывоз коллекции. Оба-на. И где же его теперь искать?»

Гуров взял в руки футляр и попытался открыть. Крышка не поддавалась.

– Вижу, вам понравилась эта коробочка. Там замочек с секретом, – объяснил Моргунов. – Справа маленький гвоздик, который нужно потянуть в сторону. Именно он держит футляр закрытым. В таких раньше хранили сигары. Конкретно этот мне посчастливилось приобрести почти даром.

Гуров положил футляр на место и повернулся к Моргунову.

– Вы действительно избавились от всех предметов, которые привезли из Германии? – спросил он.

– Да, я распродал все.

– А фото не делали?

– Совершенно верно, фотографии где-то были, но я, боюсь, быстро их не найду.

Гуров решительно обвел взглядом комнату.

– Мне очень нужны эти фотографии, Алексей Егорович. И как можно быстрее. Готов помочь в поисках прямо сейчас.

Анатолий Ильич Бобровский был знаком с Гуровым десять лет. Сошлись они на фоне расследования одного из самых запутанных преступлений в практике молодого тогда Льва Ивановича. За сутки в реставрационной мастерской случилось два происшествия: кража полотна кисти Малевича и скоропостижная смерть уборщицы там же, на ее рабочем месте. Украденное полотно Малевича нашлось в ее подсобке. Искусствовед Бобровский был откомандирован на Петровку из Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в качестве консультанта. Благодаря ему удалось выйти на целый преступный синдикат, где с подлинников делались копии отличного качества с целью последующей перепродажи оригиналов в частные загребущие руки. Именно приглашенный консультант опроверг причастность уборщицы к краже, отмыл ее честное имя и заподозрил одного из реставраторов в преступном заговоре, едва взглянув на его наручные часы, которые стоили целое состояние. Сами мошенники не имели никакого отношения к смерти уборщицы. Рано или поздно она скончалась бы и без их помощи, так как в своей голове носила бомбу замедленного действия в виде аневризмы.

Тогда Гуров и Бобровский быстро нашли общий язык. Между ними обнаружилось много общего. Они оказались ровесниками, родились в одном районе Москвы и даже женились в одном и том же году. А когда Бобровский сообщил, что его жену зовут Мария, а трудится она ассистентом режиссера, то Гуров от души рассмеялся. Некоторые совпадающие привычки и черты характера подтвердили родство душ. С тех пор Лев Иванович не только обращался к Бобровскому за советом или помощью, но и неоднократно бывал у него на даче, пару раз прихватив туда Стаса с его супругой.