И я опять пошёл домой с упавшим сердцем, чувствуя за спиной косой взгляд заведующей. А через неделю слышу страшную новость: работницу музея убили, коллекцию похитили. Улавливаешь, парень? Как будто всё это в одну ночь произошло. Странно, очень странно!

Глеб был потрясён услышанным. В голове у него вихрем закружились мысли. « Если подозрения старика на то, что коллекция исчезла примерно на две недели раньше, чем произошло убийство, из этого следует то, что неизвестный шёл в музей только затем, чтобы убить Ларису. И ограбление тут ни при чём. Но кому Лариса встала поперёк дороги?» Пока у него на подозрении была лишь заведующая. Разумеется, не сама она могла убить Ларису, а наняла убийцу, в роли которого свободно мог быть её супруг.

– Если монеты исчезли раньше, – развивал он свою версию, – и их взял не кто иной, как сама заведующая, то зачем ей нужна была ещё и смерть Ларисы? Скорее всего, сестра знала про таинственное исчезновение коллекции и прямо обвиняла свою начальницу, что, наверное, и стало мотивом преступления со стороны той.

Глеб ещё раз тепло поблагодарил старика за ценную информацию и снова пожал его широкую, как лопата, потную ладонь. Он взял с него слово никому и ничего пока не говорить. Глеб горел желанием до всего докопаться самому. Уже спускаясь по лестнице, он вспомнил, что не расспросил нумизмата насчёт куртки, оставленной убийцей в музее. Тогда он вернулся назад и, стоя перед запертой дверью, крикнул старика. Тот, высунувшись наполовину, вопросительно смотрел на него:

– Извините, ради Бога, Дмитрий Егорович, что опять вас беспокою. Вы не можете припомнить, приходил ли кто в музей вот в такой куртке, или может, кто из работников был в неё одет?

Старик, прищурясь, пристально разглядывал фотографию. Пожимая плечами, он вернул её со словами:

– Нет, я никого из знакомых не видел в этой одежде! Но заметил, что в такие модные куртки сейчас многие облачаются!

– То-то и оно, – согласился Глеб и тяжело вздохнул. Очутившись на улице, он оглянулся. В квартире, где жила Никитична, поспешно отдёрнули шторку на окне, и тотчас же сквозь образовавшуюся щель просунулся длинный, как птичий клюв, нос старухи. Она провожала его весьма настороженным взглядом. Глеб усмехнулся, а через пять минут машина его, обляпанная грязью, резко рванула с места, и помчалась, петляя по узким горбатым улицам.

Дальше путь Глеба лежал к дому музейного сторожа. По дороге на его мобильник один за другим раздались три мелодичных звонка. Адель, следователь Разумовский, Катя, словно сговорившись, прорвались к нему почти одновременно. Сначала ему пришлось выслушать Катю, которая взволнованным голосом буквально его заинтриговала:

– Глеб Иванович, нам надо срочно встретиться! Понимаете, у меня для вас имеется очень важное сообщение!

Она сделала короткую паузу, и по её прерывистому дыханию он мгновенно сообразил, что задуманный маршрут резко меняется.

– Глеб Иванович, умоляю, сию же минуту приезжайте ко мне! Я может, покажусь вам непорядочной, но это далеко не так, я это делала потому, что думала, что Ларису шантажируют… – сбивчивый голос девушки заставил ничего не понявшего Глеба тотчас же повысить скорость, и уже на пол-пути к музею он опять поймал звонок Адель.

Она тоже была обеспокоена, однако волновалась исключительно за него.

– С тобой всё в порядке, Глебчик? Ты не забыл про уговор? Обо всём советоваться со мной. Я ведь прекрасно знаю, какой ты бываешь горячий и безрассудный!

В ответ он отделался одной бодрой оптимистической фразой:

– Всё, в воскресенье едем на природу, это железно.