Роули скривился и покачал головой, а Лилит продолжила, и голос ее теперь колол арктическим холодом:

– Теперь объясни, зачем ты помог вернуть меня? У тебя договор с Грегором?

– Да, но без тебя он не станет ничего делать.

Она закусила губу и зло посмотрела, словно мысленно уже убила его сотню раз.

– Значит, это все ты. Твой план. Не Фауста, не Грегора. Твой! Чертов Роули!

Его снесло силой Лилит, протащило и придавило к невидимому полу. Аластер ощутил, как кровь залила рот.

– Идиоты. Что вы натворили! Дыра в старых вратах в Гоуске появилась из-за того, что вы сделали! Я наскоро заблокировала проход, но это ненадолго!

Роули облизнул треснувшую губу и улыбнулся:

– Как видишь, мироздание вернуло не только тебя, чтобы поддержать баланс. Катастрофических последствий, думаю, удалось избежать.

– Думаешь?! Ты не понимаешь! Из небытия нельзя возвращать ни одного, ни тем более двоих! Прорыв демонов из Ада через Гоуску только начало.

Роули приподнялся на локтях, наблюдая за нервной демоницей.

– Мы с Фаустом разберемся с этим.

Лилит горько рассмеялась и понимающе парировала:

– Ничего не меняется. Ты готов уничтожить все и всех ради собственной выгоды, да, Аластер?

Роули поднялся и изобразил элегантный поклон, а когда выпрямился, оказался в одиночестве. Лилит исчезла, а где-то в его квартире сквозь сон послышались тихие голоса.

Аластер открыл глаза и сел на постели. Он не сомневался, что разговор о Преисподней еще состоится, да и Фауст, скорее всего, примчится выяснять, что да как, и требовать объяснений, почему он так хотел воскрешения Лилит. Пока все шло, как и было задумано. Грегор, получив Лилит, начал воплощать план, как они и договаривались, а Роули тем временем должен избавиться от последствий возвращения Первой из демонов и узнать как можно больше об этой странной воскресшей девчонке.

Он взял мобильный, на экране которого уже светилось входящее сообщение:

Приняв душ, Аластер открыл гардеробную. Надев охровые брюки, мягкие туфли того же цвета и тонкий свитер шоколадного оттенка, Роули надушился и тихо двинулся по коридору из дверей своей комнаты к дверям спальни Софи, внимательно прислушиваясь.

– Это мне кажется чересчур взрослым, – неуверенно произнесла Софи и со вздохом добавила: – Одежды слишком много, а я не люблю наряжаться.

Дагмар фыркнула и прошипела:

– Я тебя впервые увидела в мужском свитере на голое тело, поэтому примерь все, что есть, а потом оставь лучшее.

Раздалось шуршание бумажных пакетов, судя по звуку, многочисленных, а затем Дагмар пошла в наступление:

– Пока ты переодеваешься, поведай мне о пожаре.

Роули усмехнулся, услышав, как она использует старые слова, будто еще не привыкла к новой манере речи.

– Я расскажу тебе о том дне. Только один раз, потому что вспоминать… вспоминать больно.

Ее «больно» вышло слишком откровенно и как-то обезоруживающе, что даже стервозная Дагмар пробормотала неловкое «ладно».

Послышался шелест одежды, очевидно, Софи начала примерку. Аластер засунул руки в карманы брюк и прислонился к стене. Возможно, так даже лучше, Дагмар ее разговорит быстрее, чем он. Девушка легче доверится девушке.

– Мне было пять, и я играла в большой гостиной дома моих бабушки и дедушки по маминой линии.

В сочельник, после того как вся семья уже посидела за праздничным столом, мама отправилась в костел – отнести пирог и другие вкусности отцу, который служил ночную мессу. Бабушка и дедушка пошли в спальню, а пятилетнюю Софи, переодетую в пижаму, уложили отдыхать в комнате рядом.

Их одноэтажный дом был совершенно обычный для Тироля: три спальни, огромная гостиная и кухня, которые соединялись широким коридором. Как и в любом другом тирольском доме, под полом располагался погреб с соленьями и копченьями, а во дворе чуть поодаль стояла небольшая сауна. Ближайшие соседи жили в километре от них вверх и вниз по узкой горной улице.