Он улыбнулся, сверкнув треугольными клыками, а потом вернул своим глазам привычный желтый цвет.

– Я не могу тебя отпустить. И пока ты не начала кричать и звать на помощь, предупреждаю: даже не пытайся.

Она начала хватать ртом воздух, совсем как в костеле, когда только пришла в себя.

– Ты…ты…

Он наклонил голову к правому плечу, улыбаясь ей самой жуткой из своих улыбок.

– Ты похож на демона!

Девушка поднесла руку к ключицам, словно что-то ища. Наверное, носила распятие раньше. А затем забормотала:

– Exorcizo te, immundissime spiritus, omnis incursio adversarii, omne phantasma, omnis legio, in nomine Domini nostri Jesu Christi eradicare, et effugare ab hoc plasmate Dei[12].

Роули пронзила боль, лицо исказила судорога. Он дернулся к ней, но ноги отказывались повиноваться.

– Остановись!

– Ipse tibi imperat, qui te de supernis caelorum in inferiora terrae demergi praecepit.

– Я не дух, занявший оболочку! – заорал он. – Я один из первых!

Но монашка быстро дочитала заклинание экзорцизма до конца, и его переместило из квартиры ровно на перекресток, а следом и ее. Девушка замерла на дороге, смотря на приближающиеся машины как завороженная. Крепко схватив ее за руку, он потянул монашку на тротуар, как раз в тот момент, когда возомнивший себя гонщиком водитель входил в поворот на углу улицы.

– Назад в квартиру. Живо! – сдерживаясь, чтобы не свернуть ей шею, скомандовал он.

Босая и растерянная, она упиралась, но не кричала и не звала на помощь, хотя улица уже ожила с приходом солнечного света. Открывались фастфуд-закусочные, туристические кофейни и обменники валют. Грохотали на соседней улице утренние трамваи, везущие работяг на их скучные работы, тихо выла мусороуборочная машина, а мужчина, методично вытряхивающий из контейнера всякую дрянь, оставшуюся после ночных гуляк, был похож на сосредоточенного зомби. Обведя улицу взглядом и не заметив ничего опасного, Аластер втащил монашку в подъезд.

Едва дверь квартиры с грохотом закрылась за ними, Роули схватил девушку за горло и с силой прижал к стене в коридоре.

– Дура! Меня нельзя изгнать, я вышел из Ада в этой оболочке.

– Невозможно, – прошептала она. – Демоны – лишь злые души. Изыди!

Он приблизил свое лицо к ее и прошипел, жаля словами:

– Раз знаешь о существовании демонов, тогда слушай. Ты появилась в костеле во время ритуала призыва демона. Тебя мы не звали, и ты вряд ли была демоном, но можешь быть связана с той, что пришла с тобой. И только поэтому я пока тебя не убил.

Он отпустил ее шею и отошел на шаг, а девушка, морщась, терла кожу там, где только что были его пальцы.

– Не убил? Зачем я тебе? – Она облизала нижнюю губу. – Я умерла, да? Не помню, кем была. Может, это и есть Ад?

Он встряхнул ее за плечи:

– Ты не в Аду!

Роули вгляделся в ее лицо, все больше подходящее молодой девушке. Он задавался вопросом, сколько же ей было на момент смерти. Может, всего лет двадцать. Аластер не помнил в последние годы каких-то выдающихся особ женского пола, которые бы затем попали в небытие.

Слишком мало информации. Он отошел от съежившейся фигуры и вспомнил сон. Сны его почти никогда не посещали, а из этого следовало: увиденное наверняка касалось незнакомки. Роули вернулся в гостиную, девушка шла следом.

– Раз ты не помнишь своего имени, назовем тебя Эрика Мустерманн[13]. – Он повернулся, чтобы увидеть ее реакцию.

Она промолчала, только дернула плечом, и кожа в вырезе свитера посветлела до молочно-белой, Роули увидел тонкие полоски вен под ней.

«Прах бы ее побрал!»

– Я заметил, как ты замерла на дороге. Что-то вспомнила?

А сам, выудив телефон из брюк, набрал сообщение Фаусту: