В кабине стоит кислый запах, но обстановка вполне узнаваемая. Я догадываюсь, что это – переделанная колесница, и моя тревога сменяется любопытством. Я разглядываю приборную панель с множеством ручек и тумблеров. Крючковатые пальцы старика порхают над ними, словно палочка дирижера, управляющая невидимым оркестром. Зажигаются лампочки. Мотор жуткой машины оживает.