Я хочу, чтобы он стал моим палачом.

Мы никогда не будем ближе, чем в момент, когда нас повенчает смерть.

Sub specie aeternitatis.

***

Несколько раз в год в Империуме проходят праздники национального масштаба.

С граждан снимаются все обязанности, приостанавливается ведение дел и исполнение приговоров, и даже сотрудники «Фациес Венена» могут позволить себе побыть простыми людьми. Разумеется, если сберегли «отпускные» дни. Остальным полагается и дальше следить за порядком.

Тироны и милесы, кому выделяется в месяц всего по два и четыре дня на отдых, хмуро шныряют между толпы с табельным оружием наперевес, и не пытаясь утаить зависть к беззаботным гулякам. Они и сами не прочь надраться, потанцевать и приударить за незамужними женщинами, еще не приступившими к исполнению долга перед страной.

Насколько мне известно, эти массовые мероприятия и задуманы, чтобы подтолкнуть молодежь к заключению союзов и повышению рождаемости. Уже стало традицией, что вскоре после праздника в «Бенефиции» выстраиваются очередь из желающих узаконить брак. Через девять месяцев повсюду затрубят о резком всплеске рождаемости.

Аве, Империум!

Не обходится и без скандалов в «Фациес Венена»: мы блюдем целибат, принося себя в жертву общему благу, но нет-нет, а кто-то возьмет и нарушит устав ради пары синих глаз или задорно-торчащих сисек.

Конечно, за такое не предполагается наказания – произвести потомство – тоже своего рода служба отечеству, только о «престижной» карьере в наших рядах можно забыть.

Лично я не имею амбициозных фантазий о том, чтобы дослужиться до центуриона или – страшно сказать – трибуна, как не жалею, что отринул другой путь – обзавестись семьей. Мне не нужно ни то, ни другое. Но я искренне радуюсь, что и моего друга Креона это тоже не сильно интересует. Он еще относительно молод, ладно сложен и хорош собой, но по натуре волк-одиночка, и всецело предан своей службе в «Фациес Венена».

Если куратор не прикончит его моими руками, то, зуб даю, однажды, Креон займет его место. Я предполагаю, что по этой причине старик и желает его устранить. Рано или поздно на смену куратору придут такие, как центурион Прэтор, молодые, сильные и идейные.

И мир станет лучше.

Бла-бла-бла.

Мы наблюдаем парад, устроившись на пригорке холма возле «Бенефиция», и, приметив куратора в праздничной колеснице, я невольно сравниваю его и Креона.

Куратор облачен в свое торжественное одеяние. Подкладка его плаща развевается на ветру и полыхает всеми красками вишневой мякоти. Он приветствует толпу царственным жестом, и под звуки праздничных маршей произносит речь о плодородии и процветании.

Аве, Империум.

А мой наставник… по нему и не скажешь, что он ночной кошмар заключенных «Карсум Либертатис», дознаватель и палач, жестокий и безупречный центурион, лучший из всех, кто когда-либо носил форму тайной полиции и все в таком духе. Сегодня на нем, хоть и застегнутая по армейской привычке на все пуговицы, но простая, гражданская одежда. Лишь его короткая стрижка и шрамы говорят о годах, проведенных в рядах «Фациес Венена». Креон куда старше меня и застал еще те масштабные восстания, что в свое время угрожали благополучию Империума. Сейчас трудно поверить цену, что пришлось заплатить за покой и стабильность.

Иногда я представляю, что мои родители могли быть одними из бунтовщиков и тоже содержались в «Карсум Либертатис». Это глупые домыслы. Мне ничего о них неизвестно. А мой наставник имеет какую-то почти сверхъестественную способность ловить меня за такими нелепыми фантазиями. Вероятно, смутьянство в эти моменты слишком отчетливо написано на моем лице.