– Мисс Хардинг?

До боли знакомый голос, но пауза в несколько секунд не помогла мне определить, кто звонил.

– Это доктор Эймс из больницы Мерси.

– А, доктор Рон. Простите, я не сразу вас узнала.

– Это вы извините меня за довольно поздний звонок.

Я машинально глянула на часы. Восемь вечера – не так и поздно, но не когда тебе звонит бывший лечащий врач. Хотя, у докторов едва ли когда-нибудь бывают выходные или бывшие пациенты. Спасать других – у них в крови вместе с тромбоцитами.

Доктор Рон будто смутился, и я тут же вспомнила его медовые глаза, полные горечи в нашу последнюю встречу. Надеюсь, они повеселели с тех пор.

– Как вы себя чувствуете? Вас не было видно два дня на перевязке.

– Я думала, что сломанные руки и перевязки – забота медсестёр, – улыбнулась я.

– Я привык доводить начатое до конца, – на той стороне города доктор Рон тоже улыбался. – Так что, пока вы не снимете бинты – вы всё ещё моя пациентка. Помогает совести оставаться чистой.

Почему-то от приятного голоса Рональда Эймса, его непонятного звонка и чего-то скрытого в каждой фразе, по коже забегали мурашки. Давно мужчина не вызывал во мне такого эффекта. А ему удавалось даже на расстоянии нескольких километров.

– Так я жду вас завтра утром?

– Я приду. Раз уж на кону стоит ваша совесть. До завтра, доктор Рон.

– Доброй ночи, Роуз.

Слишком чувственно, слишком интимно прозвучало моё имя в устах Рональда Эймса. Он несколько дней наблюдал меня без косметики, в больничном халате не первой свежести и с растрёпанными волосами. Если уж даже в таких условиях он сумел разглядеть во мне что-то, то это что-то настоящее. А в моей жизни случалось не много настоящего с мужчинами.

Этот короткий разговор, не занявший и пяти минут, переключил мои мысли совсем на другую волну, как тумблер на радио. Я позволила себе расслабить плечи, очистить мысли и заполнить их предстоящей встречей с привлекательным, умным и внимательным мужчиной, пусть это и был рядовой приём в больнице. Ведь лечащие врачи просто так не звонят, чтобы справиться о здоровье.

В этом оказалась и моя ошибка. Я позволила себе ослабить позиции, оставить все эти видения позади и притвориться, что я смогу вернуться к нормальной жизни, где люди ходят на работу, встречаются с мужчинами и просто живут, а не умирают.

Ночью спокойная дрёма оборвалась – реальность вторглась в моё сознание. Первым в голову проник звук. Что-то шумное, словно рокот сопла или корабельный гудок. Захотелось вытянуть руку из-под одеяла и закрыть уши. Двуспальная кровать исчезла, стены цвета беж сменились на бетонные, пальцы перестали ощущать ткань одеяла.

Я оказалась на перроне. Словно перенеслась в пространстве и времени. Словно меня выдернула огромная рука вселенной и поставила на другое место в этом игрушечном мире.

Только не снова! Не в то мгновение, когда я только ощутила покой. В момент, полный жизни, так не хочется возвращаться к смерти. Но она сама приходит, не спрашивая разрешения и даже не звоня в дверь. Ей даже не нужно предлагать чувствовать себя как дома – ей и так чертовски здорово это удаётся.

Я уже здесь. Оставалось только смотреть, наблюдать, искать, но я пока что не знала где.

Наверняка у меня не так много времени. Несколько минут, чтобы втянуться и всё тщательно рассмотреть. И я стала оглядываться по сторонам, чтобы выяснить, где я нахожусь, сколько сейчас времени и кто следующая жертва коварной смерти…

Станция метро. Чарльз-центр, здесь в Балтиморе, в котором я знала каждый угол, как родинки на своём лице. Пол коричневого цвета в орнаменте из гексагена, столбы афиш в длинный рядок, куполообразный потолок с подобием окошек. Людей не так много, как бывает в час-пик, но достаточно для того, чтобы растеряться, почувствовать себя зажатым в тиски или учуять опасность.