Лера не могла отделаться от странного чувства, которое испытывала в присутствии артиста. С одной стороны, он ей нравился – и как мужчина, и как человек, и, наконец, как артист. С другой – она не могла понять, каков Кирилл на самом деле – носит ли маску, играя роль, или то, что она видит перед собой, и есть настоящий он? Определенно, у этого парня есть какая-то тайна, но связана ли она с убийством или вовсе не имеет к нему отношения? Лера от всей души надеялась, что нет, ведь тогда окажется, что она совершено не разбирается в людях, раз прыгнула в постель к малознакомому человеку, поддавшись его очарованию и не подумав о том, какие последствия это повлечет.

Через полтора часа Лера стояла в кабинете судмедэксперта, который предварял «разделочную», как опера негласно именовали прозекторскую. В отличие от большинства коллег, она ничего не имела против посещения прозекторской, но здесь распоряжался судмедэксперт, и он не предложил посетительнице войти в «святая святых».

– Вот отчет, – сказал он, стуча указательным пальцем по тонкой пластиковой папке. – Электронная версия уже на вашем компьютере.

– Не могли бы вы вкратце объяснить, что к чему? – мило улыбнувшись, попросила Лера.

На пожилого судмедэксперта улыбка следователя не подействовала: он явно старался поскорее избавиться от нее, считая, что выполнил свой долг и вовсе не обязан разъяснять кому-то азы своей работы!

– Я о причине смерти, – не обращая внимания на его недовольство, добавила Лера.

– Механическая асфиксия.

– Значит, жертва умерла не от удара по голове?

– Именно от удара.

– Но как тогда…

– В результате травмы произошла блокировка дыхательных путей, – с обреченным вздохом ответил патолог, словно объясняя материал нерадивому двоечнику.

Ну почему Суркова обычно работает с Сурдиной, которая «разжевывает» каждый свой вывод, делая его понятным неспециалисту в медицине, а ей, Лере, достаются люди, предпочитающие иметь дело с бумагой и компьютером?!

– То есть…

– То есть душить ее не имело смысла, но убийца этого не знал.

– Что-то еще? – поинтересовалась Лера, чертыхаясь про себя, что каждое слово приходится буквально вытягивать из эксперта.

– Перед самой смертью у нее был половой акт.

– Изнасилование?

– Скорее всего.

– Как это?

– Она почти не сопротивлялась – разрывов нет, только несколько синяков.

– И?

– И это может означать как изнасилование, так и просто жесткий секс.

– То есть у потерпевшей был секс с кем-то, кто впоследствии ее убил?

– Или так, или все гораздо хуже: пока она умирала, убийца ее изнасиловал. Отсюда и почти полное отсутствие травм: жертва просто не могла оказать достойного сопротивления!

– ДНК?

– Он пользовался презервативом.

– Черт!

– Но я обнаружил на ее нижнем белье несколько волосков, определенно мужских: как бы умен ни был преступник, он не может контролировать естественные процессы – выделение пота и слюны, выпадение волос и ресниц, поэтому что-то всегда находится.

– Этих волосков достаточно, чтобы выделить ДНК?

– Тащите сюда злодея, и я скажу вам, того ли вы поймали!

– Алла Гурьевна, эта тетка сюда явно по какому-то делу приехала! – изрек Шеин, не успела Суркова войти в кабинет, где ее поджидали опера.

– Да, только вот по какому именно, узнать не удалось, – кисло добавил Ахметов. – Антон администраторшу только что замуж не позвал, но ей, по-видимому, действительно ничего не известно!

– Надеюсь, кольцо не пришлось покупать? – вздернула бровь Алла. – На такие расходы нам денег не выделяют!

– Нет, обошлось, – криво усмехнулся Шеин. – К Дорофеевой никто не являлся – во всяком случае, администраторша никого не видела, и тетка всегда приходила одна. Ее сумки и мобильного в номере не оказалось – видимо, взяла с собой, а убивец наш вещички-то и умыкнул!