Женщина с любопытством прислушивалась к их разговору.

–Vous etes d’ou? – спросила она. (Вы откуда?)

–Русские,– ответил Норов.

–Я слышу, что язык славянский, но не смогла угадать. Люблю русский язык, в нем столько музыки!

–В русском? – переспросил Норов.– А мне кажется, что по сравнению с французским, он звучит, как удары топора.

–Ну нет!– засмеялась женщина.– Мне нравится.

Норов отдал ей деньги, она положила распятие в бумажный пакет и поблагодарила за покупку.

–Какое красивое! – сказала Анна, доставая распятие и рассматривая его.– Спасибо тебе. Левушка очень обрадуется. Жаль, что не смогу сказать ему, что это от тебя. Я ведь здесь тайком,– она виновато улыбнулась.– Поехала на конференцию в Москву, и вот – сбежала…

–Зачем ему знать про меня?– пожал плечами Норов.

–Ну как же! – запротестовала Анна.– Я рассказывала ему кое-что… даже довольно много.

–О, ну в таком случае, он знает обо мне больше, чем мои сыновья,– усмехнулся Норов.

–Кстати, как они? Ты с ними видишься?

–Деньги можно перевести и заочно, иной потребности во мне у них не возникает.

–А у тебя в них?

–Наверное, во мне недостаточно выражены инстинкты, которые заставляют считать собственного отпрыска лучше прочих лишь потому, что ты произвел его на свет. Когда я встречаю талантливых молодых ребят, всегда стараюсь им помочь, в том числе и деньгами. Радуюсь, если у них что-то в жизни получается. Я был бы очень рад осмысленному общению со своими сыновьями, но как-то не сложилось. Должно быть, я что-то упустил.

–Сколько сейчас Павлуше лет?

–Скоро тридцать.

–Чем он сейчас занимается?

–Тем же, что и раньше, – ничем. Обдумывает выгодные проекты, на которые ему не хватает денег. Считает, сколько я ему не додал, обижается.

–А Ванька? Ты его очень любил…

–Ванька окончил школу и поступил на юридический.

–Что-нибудь читает?

–Так и не научился.

–Чем интересуется?

–Судя по тому, что он сильно растолстел, – едой.

–Мне жаль,– искренне сказала она.

–И мне,– он криво усмехнулся.

–По-прежнему винишь себя?

–Рад бы свалить вину на кого-то постороннего, да вот только на кого? Парни от разных женщин, а результат один. Значит, все-таки, mea culpa.

Они прошли еще немного и Анна вновь остановилась. На сей раз она заинтересовалась старинной металлической машинкой для измельчения перца. Пожилой француз хотел за нее 20 евро.

Анна нерешительно посмотрела на Норова.

–Можно я все-таки поторгуюсь? – попросила она.

–Можно,– кивнул Норов.– Только не при мне.

Он протянул французу двадцатку, взял машинку и отдал Анне.

–Спасибо, но мне неловко, честное слово. Я тебя разоряю!

–В пух и прах!

–Я бы сама купила. У меня есть деньги.

–Ты купила бы? – хмыкнул Норов.– Не поверю! Ты никогда ничего не покупаешь: только торгуешься и отходишь.

–Потому что цены всегда слишком высокие!

–Или кто-то слишком жадный.

–Я – жадная?! Ничего подобного! Я – очень щедрый человек…

–Самый щедрый в мире после Гаргапона и Скупого рыцаря. Кстати, что ты собираешься делать с этой машинкой?

–Не знаю. Просто поставлю где-нибудь на кухне. Она такая…изящная и совершенно ненужная. Будет создавать мне настроение.

–Первый раз вижу, что ты заинтересовалась чем-то бесполезным. Прежде ты отличалась исключительным практицизмом. Что с тобой творится? Так ты и музыку слушать начнешь, и книги читать.

–Я читаю книги!

–Поваренные?

–Исторические!

–Перестань. Не сочиняй, тебе не идет.

* * *

Анна наклонилась, чтобы посмотреть лежавшие на земле черно-белые фотографии, в древних белых рамках, которые продавал толстый меланхолический француз. Выпрямляясь, она вдруг покачнулась, на мгновенье потеряв равновесие. Норов успел ее подхватить.