–Похвистнево – это где? – спросила Анна.

–В Поволжье. Я родилась там. Между прочим, это – не деревня, а районный центр! Там тридцать тысяч живет, даже больше!

–Тридцать тысяч, по французским стандартам, – крупный город,– заметил Норов примирительно.

Брыкин допил коньяк и удовлетворенно заметил:

–Умеют делать враги, не отнимешь.

Он подмигнул Ляле.

–Скоро свой лить начнешь, а?

Ляля, несколько обиженная его неуважительным отзывом о таком известном центре культуры как Похвистнево, чуть оттаяла.

–Ну, коньяк-то не знаю, а вино планирую прям со следующего года запустить,– подтвердила она.

–С этим Жеромом можно любые дела мутить,– доверительно сообщил Брыкин Норову.– У него связи – на самом высоком уровне… Если из России, допустим, надо бабки аккуратно сюда отогнать или спецразрешения какие-нибудь получить, ну, ты понял, да?.. Замок, который я Ляльке беру, – вообще – эксклюзив, его в продажах не было. Никаких объявлений, никакой рекламы. Жером нам его, можно сказать, по блату устроил. Умер прежний владелец, а наследнику срочно деньги понадобились, а он – приятель Жерома. За него вообще-то трешник хотели.

–Три миллиона двести тысяч! – уточнила Ляля.

–А он нам его за два с половиной сделал. Я ему двушку официально безналом загоняю, а пол-лимона кэшем, и все чисто. Двести уже отдал, авансом.

–И еще двести пятьдесят перевели, когда компроми де ван подписали,– добавила Ляля.– Почти пол-ляма отвалили. Но шато – закачаешься! На горе стоит, рядом часовня, внизу собственный парк, а дальше – виноградники!

Должно быть, только русские, с их врожденной убежденностью в том, что законы существуют для того, чтобы их нарушать, могут с такой удивительной легкостью обсуждать в малознакомой кампании свои темные сделки.

* * *

Из кафе на улицу выглянула Клотильда.

–Поль, Анна!– позвала она.– Президент уже начал! Вы идете смотреть?

–Пойдем? – спросил Норов остальных.

Брыкин сморщил свой кривой нос.

–Да ну его на хер! Все равно я по-французски не понимаю. Поехали, Ляль!

–Я хотела бы послушать, – сказала Анна.– Вдруг границы закроют? Как тогда возвращаться?

–Да найдем способ, не бойся,– заверил Брыкин.– Не здесь же торчать. Ладно, пошли, глянем на минутку. Вдруг что-нибудь умное брякнет ненароком. Паш, переведешь?

–Мы же опоздаем! – напомнила Ляля.– И так уже опоздали. Жерому ждать придется!

–Да пусть подождет,– отмахнулся Брыкин, поднимаясь. – Никуда не денется. За те бабки, что я ему вгружаю, может и подождать.

Похоже, он быстро менял решения; его нынешний тон не соответствовал той уважительности, с которой он еще недавно отзывался о знатности Камарка. Впрочем, деньги ставили его, нового русского, выше французского маркиза, поскольку он был покупателем, а тот – всего лишь продавцом.

–У них, кстати, принято опаздывать, верно? – Брыкин посмотрел на Норова.

–Пятнадцать минут – норма,– подтвердил тот.

–Я хотя бы ему позвоню,– недовольно сказала Ляля.

Она набрала номер.

–Жером, бонсуар, се муа. Ну сом э…как сказать, задержимся? – обратилась она к Анне.

–En retard, – подсказал Норов.

–А, да! Ан ретар, – повторила Ляля с русским выговором.

–Да ты дай человеку телефон, пусть он объяснит!– нетерпеливо посоветовал ей Брыкин, и, обращаясь к Норову, прибавил:– Скажи ему, мы скоро будем. Пусть пока заказывает, что хочет, на всех, по своему усмотрению.

Ляля, не споря, передала Норову телефон.

–Добрый вечер,– сказал Норов по-французски.– Я говорю по просьбе ваших друзей…

–Надеюсь, с ними ничего не случилось? – перебил его мужской голос.– У нас встреча.

–Они немного задерживаются, приносят вам свои извинения…

–Где они? – Жером Камарк разговаривал без обычной французской учтивости, не церемонясь.