– Как я понимаю, трагедия произошла в вашу смену? Расскажите мне подробнее.

– В тот день я как обычно сидел на своем посту. Я видел, как Натан поднимался на третий этаж. Я еще тогда спросил его, зачем он идет туда, но он ничего не ответил и прошел мимо меня. В тот момент я не обратил на это внимание – мало ли что ему там понадобилось… И вот значит, сижу я, а время было позднее, наверное, начало десятого, сейчас уж точнее и не припомню. И вдруг, сверху раздается жуткий, душераздирающий вопль.

– Сколько прошло времени между встречей и криком?

– Минуты три, не больше.

– Хорошо, продолжайте.

– Я нажал тревожную кнопку и сразу-же бросился наверх. Крики раздавались из тридцать пятого номера. Я толкнул дверь, но она оказалась запертой.

Из соседних номеров стали выглядывать испуганные постояльцы, они спрашивали меня, что случилось, предлагали вызвать полицию и несли прочую чушь, но никто из них не осмелился покинуть свое убежище. А вопли продолжали издаваться из-за двери. Я попытался выломать дверь.

– Но ведь должен быть запасной ключ.

– Он имеется, но в тот момент я даже не вспомнил об этом. Да и времени у меня не было, чтобы бегать за ним. Так вот, когда я начал осуществлять задуманное, мне на помощь пришел ваш коллега – кажется он пришел сюда с проверкой паспортного режима. Он прибежал откуда-то снизу и в руках у него был револьвер.

– Как его звали?

– Не помню. Точнее, не знаю. В тот момент мне было как-то не до этого.

– Продолжайте.

– Пока мы ломали двери, я слышал только вопли – сначала пронзительные, затем захлебывающиеся. Когда мы наконец-то выломали эту чертову дверь, перед нашим взором предстала жуткая картина: Натан лежал на полу, лицом вверх, в огромной луже крови. Рубашка была цела, а под ней… когда я её расстегнул… Господи ты боже мой, тогда он был еще жив…

– Кто ни будь еще был в комнате?

– В том то и дело, в номере никого не было. Окна закрыты и никаких признаков постороннего лица.

Коридорный зарыдал. Сквозь всхлипывания, он причитал: – Он умер у меня на руках, он умер у меня на руках…

– Какое отношение имеет его смерть к повальной честности обслуживающего персонала?

– Самое прямое.

– Объясните, – как можно ласковее сказал я, потому как видел, что воспоминания причиняют ему боль.

Немного успокоившись, долговязый малый, все еще всхлипывая, начал говорить:

– Об этом я не сообщал полиции. Да и сейчас я сомневаюсь, что вы мне поверите. Но я должен выговориться, ибо не могу больше держать этот груз на душе. Одна просьба: не перебивайте, дайте высказаться до конца и… верьте мне на слово. Я не безумец, но то, что пережил больше смахивает на бред сумасшедшего.

– Хорошо.

– Так вот слушайте. Этой же ночью, естественно, не мог уснуть. Мне было страшно, я боялся темноты, и поэтому всю ночь горел свет. В доме я был один – жена накануне уехала к родственникам – и лежа на кровати бессмысленно таращился в потолок, вспоминая злополучный вечер. И вдруг, открывается дверь и ко мне в комнату входит… входит Натан Доде! Грудь у него разорвана и во все стороны торчат внутренности, но он не замечает всех этих неудобств.

Я оцепенел от страха. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Я попытался закричать, но даже голос и тот пропал. А мертвец, обращаясь ко мне, говорит: – «Я наказан за свою страсть к нечестивым деньгам. И пусть моя смерть будет предостережением тебе…»

От пережитого волнения я потерял сознание. Когда очнулся, было утро. И с того самого дня я стал замечать, что все, от хозяина отеля до последней уборщицы вдруг стали слишком уж честными. И эта честность доходила до болезненности – я был свидетелем, когда на полу в холле нашли мелкую монетку – и хозяин собственноручно, в присутствии работников состряпал бумагу по этому случаю и отнес ее в полицейский участок. Я думаю, мертвец явился не только ко мне… Через два дня наполовину сменился персонал – люди боялись и удирали куда глаза глядят… Хорошо еще то, что хватает безработных, иначе отель бы пришлось прикрыть.