– Может быть вы, Крис, достигли больших результатов. Я-то только приехал, а вы были здесь всегда. А вот результатов что-то не особо заметно.

У Гайвера задрожал подбородок. Он бросил на меня испепеляющий взгляд и сквозь зубы угрожающе процедил:

– Поживем, увидим…

– Взаимные оскорбления не лучший повод для работы, – властно сказал шеф. – Все мы устали, все вымотаны, но не забывайте, что отныне вы напарники. На сегодня хватит. Дэвис, возьми папки и на досуге почитай. Вдруг заметишь, что мы упустили из внимания. Свежий взгляд всегда полезен.

Я встал, сгреб папки и сунул их под мышку. Покидая кабинет, на прощание я смерил Криса Гайвера уничтожающим взглядом и вышел вон. Расписавшись у дежурного офицера за документы, которые я уносил с собой, я направился в отель «Олимпик», где мне был забронирован номер и где я еще не успел побывать с момента прибытия в этот городок.

2

Не успел я войти в холл «Олимпика», как ко мне подскочил администратор. Он был весь какой-то прилизанный и излишне суетливый. Его лицо выражало лишь преданность и угодливость. Заискивающе глядя мне в глаза, он елейным тоном поинтересовался:

– Какой номер желает господин?

Я достал удостоверение.

– Ах, да, да, – запричитал он, вчитываясь в каждую строчку. – Ваш номер восемнадцатый, второй этаж, налево. Надеюсь, вам понравится, и вы у нас останетесь подольше.

Меня передернуло. Последняя фраза звучала двусмысленно. Администратор, глянув на меня, осекся. Вручив ключ и кивком головы указав на лестницу, он крикнул коридорного, чтобы тот незамедлительно проводил меня.

Коридорный, долговязый малый, мелкими шажками шел впереди, то и дело оборачиваясь и предупреждая меня по всяким пустякам. Не знаю, что он там себе подумал, но обращался он со мной, как со слепым. Когда мы пришли к дверям номера, служащий пытался проскользнуть вперед меня.

– Э, нет, дорогой мой, – сказал я, за шиворот выдворяя не в меру ретивого коридорного. – Здесь я уж как ни будь сам. – И чтобы как-то искупить свою грубость, с которой я его так бесцеремонно выпроводил, я достал мелкую банкноту и протянул ему.

Реакция служащего привела меня в замешательство. При виде денег, долговязый малый вздрогнул и отступил на шаг, пряча руки за спиной. Вся его поза дышала ужасом, но, однако же глаза – глаза смотрели жадно. Жадность и страх перемешались в его душе. Чуть не плача, срывающимся голосом он произнес:

– Как можно, господин. Я всего лишь выполняю свои обязанности. – коридорный предпринял попытку скрыться.

Поведение служащего меня заинтересовало. С той-же стремительностью, с какой я его выгонял, я затащил его, упирающегося, в номер и усадил в кресло. Когда он чуть успокоился и смирился со своим положением, я спросил его:

– Что, черт побери, здесь происходит? Сначала не в меру обходительный администратор, но его понять можно, сейчас не сезон, а теперь вот не в меру честный коридорный. Что все это значит?

– Вы же полицейский, – жалобно промямлил он.

Он врал. Врал самым наглым образом.

– Что-то я не припомню, чтобы наказывали за это.

– У нас никто не берет чаевые.

– Что?!

– Понимаете, – плачущим голосом продолжал малый, – раньше у нас было как везде. Но после того случая… – Он тыльной стороной ладони оттер слезы и уже спокойнее продолжал: – Тот официант, вы должны знать о нем, он был один из тех жертв…

– Как его звали?

– Натан. Доде Натан.

Я взял папки, что минутой назад бросил на стол и просмотрел их. Обнаружив искомое, я прочел: Доде Натан, официант ресторана при отеле «Олимпик». Исполнительный. Нареканий от начальства не имел. Разведен. Проживал с матерью. Обнаружен в пустующем номере вышеназванного отеля.