– Это правда, – подтвердила слова мужа Лили. – Я ведь наполовину ирландка. Мои родственники по материнской линии и сейчас живут в Северной Ирландии, в небольшой деревушке под Колрейном.15 Когда я была ребенком, еще до школы, частенько гостила у дедушки с бабушкой. Помню, как осенью бабушка брала меня с собой на кладбище, где мы оставляли у старинных каменных надгробий мед, печенье и яблоки, а потом дома при свечах рассказывала мне разные жуткие истории про нашу семью.

– Ого! – рассмеявшись, воскликнул Костас. – И было что рассказать?

– Еще бы! – покачала головой Лили, зябко поводя плечами, словно переживая все заново. – Я и сейчас помню легенду о том, как один наш прапрадед стал пиратом, и как по приказу капитана английского фрегата его – как выразился дедушка – вздернули на рее. С тех пор он, этот висельник, пару столетий являлся родне каждый Самайн в виде призрака с высунутым языком, вытаращенными глазами и веревкой на шее. Был у нас еще и другой буйный родственничек, который подался в разбойники. Долгие годы он промышлял в соседних лесах, но тоже кончил жизнь в городской тюрьме. Якобы своим кандальным звоном по ночам он пугал детвору в округе еще лет сто пятьдесят.

– Да уж, веселого мало! – согласилась Софья, сочувственно качая головой. – Бедная Лили! Не думаю, что это те истории, что хочет услышать на ночь маленькая девочка.

– Таков был старинный семейный обычай. Пока бабушка рассказывала мне и моим младшим братишкам эти истории, дедушка сидел рядом, пил эль, попыхивал трубкой и хитро улыбался, – со вздохом сказала Лили. – Видимо, старались вырастить из нас «настоящих ирландцев»! Помню, мама за это ужасно на них сердилась! Я была очень впечатлительным ребенком и еще неделю потом вздрагивала по ночам от малейшего шороха! С тех пор я не очень люблю туда ездить.