Садовник Христос, проснувшийся еще в предрассветных сумерках и наскоро, по-крестьянски, перекусив хлебом, козьим сыром и оливками, уже давно возился с виноградной лозой, что пышно увила реечный потолок нижней террасы.

Заботливая Василика – помощница Петроса, которой Христос напоминал ее собственного отца, недавно умершего в деревне, каждый вечер приносила упрямому и неразговорчивому старику небольшую глиняную миску с едой. Приносила и оставляла на старой деревянной скамейке с облупившейся от времени белой краской, накрыв миску чистой салфеткой, чтобы рано утром, пока кухня еще закрыта, старик мог подкрепить свои силы.

Когда же солнце едва поднимется над Портарой, садовник выпьет первую чашечку крепкого кофе со стаканом холодной воды и уйдет в свой огород возиться с грядками.

Катерина, совершенно придя в себя после пережитых волнений, заняла свое привычное место на «мостике», вполголоса напевая какую-то веселую греческую песенку.

Скоро к ней должен прийти ее жених Костас, и будущие муж и жена планировали отправиться на праздник в деревушке Каладос, что на южном побережье. Сегодня управляющая дала ей короткий выходной после обеда. Костас обещал музыку и танцы, а она уже так давно не танцевала, – как можно не обрадоваться?

Петрос и Софья, с час назад вернувшиеся с пирса от рыбаков с уловом, немедленно отправленным на кухню – в холодильники и на лед, переговариваясь вполголоса и нежно улыбаясь друг другу, пили утренний кофе перед хлопотным днем.

Приготовление морепродуктов Петрос не доверял никому, в этом ему на острове не было равных. После завтрака молодые повара отправятся в таверну делать необходимые заготовки, а он вернется на кухню и примется за основное обеденное меню.

Все было как всегда. Разве что особо ранние пташки из постояльцев – а сегодня это снова были механики – уже успели позавтракать почти на час раньше обычного и, возбужденно переговариваясь, умчаться по делам, да Василики собирала на террасе корзину для спортсменов, укладывая в нее пачки с овсяным печеньем и бутылки с водой. За корзиной должна была вскоре явиться Караваева: она отвечала за быстрое питание спортсменов на пит-стопах21

Солнце медленно, но неуклонно двигалось по небосклону, по-хозяйски проникая в раскрытые окна номеров, где постояльцы досматривали свои последние утренние сны.

Через полчаса, заглянув в окна гостиной на хозяйской половине, оно осветило накрытый к завтраку стол. Еще через десять минут за столом собрались трое мужчин.

Манн сдержал слово, данное им старшему инспектору, и накануне вечером у генерала состоялся разговор с Литвиновым. Общались они с директором «Зодиака» тет-а-тет. В конце концов, у Смолева не было никаких официальных полномочий участвовать в этой беседе, да и желания, честно сказать, особого тоже не было: чем дальше, тем больше Литвинов был ему неприятен. Но Алекс умел сдерживать свои личные симпатии и антипатии и до тех пор, пока Литвинов и вся команда «Зодиака» являются гостями его виллы, он станет относиться к ним так же, как и к любым другим постояльцам.

– Да, – сдержанно сказал Манн, густо намазывая на горячий круассан сначала сливочное масло, а поверх него и золотистый абрикосовый джем, – тот еще жук этот Литвинов! Совершенно непробиваемый. Уперся, и ни в какую! Мол, у вас нет никаких юридических оснований препятствовать нашему заезду. Или предъявляйте кому-то конкретные обвинения, или не морочьте голову.

– Тоже в чем-то прав, – хмыкнув, нехотя согласился Смолев. – В самом деле, что мы можем ему предъявить, старший инспектор?

– Как же, как же, – заволновался Антонидис и быстро поставил большую кружку с кофе на стол, чтобы не расплескать. – А планировавшаяся тайная продажа акций «Зодиака»? Это же прямой мотив! Секрет, который он хотел скрыть от партнеров по бизнесу!