***
- Как тебя, говоришь, зовут? - округлила глаза пухлощёкая рыжеволосая Катриса. - Ка-мил-ла? Никогда такого имени не слышала.

Я решительно зачерпнула ещё горстку тёмно-лиловых овальных ягод - надо же, вкусные какие! - и хмыкнула:

- Так называется... в общем, один цветок из моего родного... провинциального города. Беленький с жёлтой серединкой, почти что как тараксум. Мы на нём гадали в детстве, - неожиданно для себя я глупо всхлипнула. Надо же, вот не ожидала, что хоть какое-нибудь воспоминание из детства заставит меня расчувствоваться, да ещё и здесь, в иномирном публичном доме среди иномирных путан.

Правда, девчонки вроде и впрямь ничего. А работа - ну что, работа, всякое бывает, кто я такая, чтобы их судить.

- Гадали на цветах? - изумилась черноволосая путана, которую я мысленно окрестила "грушей" за узкие плечи и тяжеловесные бёдра. - Это как?!

- Ну-у, сейчас покажу, - я икнула и тут же прикрыла рот рукой. - Есть у вас бумага, краска и... ик... клей?!

Следующие полчаса мы увлеченно вырезали и клеили бумажные ромашки, а потом с не меньшим энтузиазмом обрывали им лепестки. Моё состояние было странным и до боли напоминало опьянение - невообразимая лёгкость во всём теле, смех, легко переходящий в слезы и обратно, головокружение, которое казалось даже приятным...

- Повтори ещё раз! - умоляюще шептала "груша", и я послушно в стотысячный раз декламировала детскую считалку:

Любишь,

Не любишь,

Поцелуешь,

Не поцелуешь,

Обнимешь,

Обманешь,

Чужой,

Моим станешь,

К сердцу прижмёшь,

К чёрту пошлёшь...

...

Правда, чёрта пришлось заменить на неведомую "хмыру", но мои внезапные подружки оказались в полном восторге. У каждой из них имелся в наличии сердечный друг, на которого обязательно надо было погадать.

- А ты, лирта Ка-мил-ла?

- А что - я?

- Погадать тебе на того милого лирта, с которым ты с утра пришла? - шутливо спросила Катриса. Как я поняла, она была новенькая и Марта не знала, чем сразу завоевала мою безоговорочную симпатию.

- Д-давайте! - отчаянно выговорила я слово, которое оказалось неожиданно трудным, и осела на мягкую софу в центре гостиной - времени полдень, клиентов нет, девчонки скучают и развлекают себя общением со мной. - Гад-дайте!

- Ты бы не налегала на ягоды черноцвета, - сочувственно произнесла аппетитная блондинка, та самая, что вчера подметала двор. – Из него вино делают, от них голову ой как сносит…

- Да?! – удивилась я. – Понят-ненько... Но если что, на того жирного уродского лирта я всё равно, ик, не согласна!

Катриса подала мне свежесделанную ромашку, и я принялась отрывать лепесток за лепестком, а приговаривали мы все хором:

Любишь…

Не любишь…

…

Лепестков было много, я, пожалуй, раза три повторила ненавистный уже стишок.

К сердцу прижмёшь…

Остался один лепесток, последний.

Сердце заколотилось сильно-сильно, и я, пусть даже опьяневшая от местного ягодного алкоголя, разозлилась на себя за это. Нужен мне этот… дурак.

Пусть посылает хоть к чёрту, хоть к хмыре.

…лишь бы вернулся скорее.

17. Глава 17.

Кто-то тихонько, почти ласково теребит меня за плечо, гладит по щеке, а я, между прочим, сплю, и мне так неожиданно хорошо, так тепло и уютно.

Ну, кому ещё понадобилось до меня докопаться, а?

- Кларисса, уйди-и, - наугад тяну я, не открывая глаз. - Если ты припасла мне очередного хмырова клиента, то мне и одного вчерашнего достаточно. Дай поспать!

- Интере-е-е-сно, - так же нараспев произносит голос в ответ. Мужской голос. - А можно поподробнее, по поводу клиентов?

Я резко открываю глаза и сажусь, отчего голова начинает моментально звенеть воскресным колоколом. Рядом со мной, точнее, с небольшой софой, накрытой вязаным покрывалом, на которой я и свернулась калачиком под невероятно эффективно усыпляющим пуховым одеялом - никогда под такими не спала! - на корточках сидит изрядно посвежевший Март и смотрит на меня, чуть прищурив тёмные глаза с трогательно длинными ресницами.