Субстанция смерти (загробный мир)

Смерть не имеет субстанции, как не имеют субстанции душа и дух. Мы не знаем, что такое смерть и точно также не знаем, что такое душа и дух. Эти три «вещи» для познания беспредметны. И поэтому не могут познаваться. «Чужая душа» – потемки ровно настолько, насколько потемки собственная душа. С отходом от науки, ХХI век успел породить столько абракадабр, которые заполонили наше сознание, что мне трудно представить, когда и как начнется в науке очищение в стремлении к должному – строгой науке! Вот, к примеру, появилась «наука» «клиническая психология». Ей соответствует «практика». Но, что такое «клиника»? Это симптомы и синдромы, то есть признаки и совокупность признаков некоего «предмета» медицины. Психика – не имеет предмета. Ergo – она не имеет ни симптомов, ни синдромов и не может изучаться наукой, подвергаться эксперименту. Точно также Дух и точно также Смерть. Нет субстанции, нет акциденции. Есть лишь фантазмы о небытие, сказки. Тут одна психолог написала мне письмо, в котором обосновывала необходимость изучения квантовой психологии. Да, ловко подсунул фантазером гениальный Эрвин Шредингер кошку, о которой нельзя сказать, жива она или мертва, ибо высказывание переводит состояние кошки в противоположное.

Стигмы – знаки болезни, старения, умирания и, прежде всего, жизни. Стигма или метка – понятие известно испокон веков и у всех народов. Пожалуйста: «Бог шельму метит!» Мы написали книгу. Читайте: Екатерина Самойлова, Евгений Черносвитов. «Пятая книга о пропорциях Человека». (Ридеро, 2018).

Смерть – явление (как душа и дух) не субстанциональное. Проще говоря, вот умирает Иван Ильич у себя дома – в определенном месте и в определенное время, здесь и сейчас, но это только пока умирает. А, стоит ему умереть (даже пусть смерть будет клинической, принципиально обратимой), как он выпадает из своего пространства и времени туда, откуда он в Белый Свет пришел. «Каждый умирает в одиночку». Точно также, как каждый рождается в одиночку, даже если вслед за ним идет в Белый Свет его братец (братцы) или сестренка (сестры). Вот это – квинтэссенция смерти! Я эту уловку смерти понял, когда у меня на руках умирал и умер выдающийся московский психиатр, доцент кафедры психотерапии ЦОЛИУ врачей, Виктор Яковлевич Деглин. Он умирал в состоянии самом, пожалуй, приятном (если так можно сказать о состоянии умирания) – в онейроиде. Он был дезориентирован в пространстве и времени и не знал, что находится в реанимационной палате ЦГ МВД СССР. Но мне удалось войти с ним в контакт. В психозе больные бывают контактны, но никогда не бывают при этом доступны. Так, он рассказывал мне, своему ученику, которого узнал, как он с маленьким принцем в Космосе летает с планеты на планету и какие великолепные краски открыты его взору! Я сделал несколько попыток вернуть Виктора Яковлевича на место, в реанимационную палату ЦГ МВД СССР, но безуспешно. Кстати, он не чувствовал боли, не осознавал, что в результат кровоизлияния в мозг его правая половина тела парализована. Ему было хорошо – «космические» красоты открывал ему его другой друг – маленький Принц. Виктор Яковлевич испытывал чувства свободного полета и невесомости. Маленький Принц рассказывал ему смешные истории и Виктор Яковлевич громко (sic!) смеялся. Так он и умер, не зная, что умирает, с широкой и доброй улыбкой на лице. Отсылаю читателя к своей книге «Кремлевская элита глазами психиатра», которую почти полностью опубликовал в журнале «Современное право». Там же можно прочитать не менее поучительную историю, для так называемых, «клинических психологов» «Как умирал Анисим Щелоков» (отец министра МВД СССР Николая Анисимовича Щелокова). Анисим умер на моих руках, одновременно разговаривая языком умирающего и сознающего свое умирания мужественного старика и… лепетания младенца, ибо его держали руки его матери… А, в последнем издании «Формула смерти» советую прочитать о смерти моих друзей, талантливых – русского писателя Петра Паламарчука и самого молодого генерала МВД СССР и всемирно известного композитора Алексея Гургеновича Экимяна – «Алексей Экимян или каждый живет и умирает в своем внутреннем мире» (стр.458—466). Если среди моих читателей еще есть, кто до конца не освободился от многочисленных «Life after life» и «Life after death», советую прочитать великолепную книгу, написанную на основании собственных наблюдений, выдающимся польским писателем Анджеем Кусьневичем «Состояние невесомости».