Вера случайно поймала отражение в зеркальной дверце шкафа, лукаво улыбнулась и отпустила полотенце, позволив ему скатиться к ногам. Окинула себя придирчивым взглядом и отметила, что в свои тридцать неплохо сохранилась. Не девочка, конечно, но и списывать в утиль было слишком рано.

Ее ладонь скользнула к упругой груди, словно случайно задевая затвердевший сосок. Затем второй, но уже более уверенно. Из горла непроизвольно вырвался судорожный вздох, а по коже рассыпались колючие мурашки.

Вера закусила губу, только сейчас осознав, как давно не чувствовала себя сексуальной и желанной… А может, даже и никогда? Не было в ее жизни бурной молодости, вечеринок до утра и безудержного спонтанного секса. Костя стал ее первым и единственным мужчиной. С ним она училась плотской любви, ему доверяла свое тело и чувства.

Когда это было? Казалось, в прошлой жизни. Еще до рождения дочери, а потом из женщины Вера как-то незаметно для себя превратилась в маму. Стоило признать, что в изменах мужа она виновата не меньше, чем он сам. Только легче от этого не становилось.

– Мам, ты там долго? – Голос дочери внезапно раздался за дверью. Как суровое напоминание о статусе.

Вера вздрогнула от неожиданности, мгновенно пришла в себя, а щеки предательски запылали.

– Уже иду. – Нервно схватив полотенце, она стыдливо завернулась в него. Включила ледяную воду, намочила ладони и приложила к щекам, чтобы хоть немного остудить пылающую кожу. Вот ведь что удумала – рассматривать свои прелести. Совсем уже из ума выжила.

– Ну ма-ам, – нетерпеливо протянула София.

Вера покачала головой и шумно выдохнула, окончательно обретая контроль над эмоциями. Открыла дверь и строго посмотрела на дочь:

– Соф, ну что такого случилось? Армагеддон?

– С праздником, мамочка. – Девочка встала на носочки и прижалась губами к ее щеке. – Папа звонил, скоро приедет, а я еще в пижаме.

Вера лишь закатила глаза к потолку и пропустила дочь в ванную. Видеть бывшего мужа хотелось меньше всего, но бывшим отцом-то он не стал. Поэтому приходилось мириться с его присутствием в своей жизни.

Включив чайник, отправилась собираться на службу. Иногда так хотелось надеть что-нибудь яркое и праздничное, чтобы сослуживцы вспомнили, что Вера все-таки женщина, но она одергивала себя. Специфика ее профессии не позволяла выпячивать пол. Все они равны перед лицом опасности: и мужчины, и женщины.

Вера натянула облегающие джинсы и голубую кашемировую водолазку, так подходившую к ее глазам, и достала косметичку. Сначала хотела привычно мазнуть тушью по ресницам, но рука неожиданно дрогнула и вместо туши нашлась подводка, а вслед за тем нарисовались аккуратные стрелки. Глаза сразу стали более выразительными, а взгляд глубже.