Эрни услышав что−то знакомое в словах Шаруха, насторожился, и тут внезапно накатили воспоминания. Он со стоном отчаяния схватился за голову.

− Боже… твой эксперимент. Я же чуть с ума не сошел…

− Ну, наконец−то, кажется просветление наступило, − обрадовался Бохрад.

Шарух добавил, посмеиваясь:

− А то сразу вертеп, извращенцы, даже обидно. Ни за что, ни про что.

− А что я должен был подумать, проснувшись в твоей постели, в окружении апельсинов, да еще с болью во всем теле? – Эрни еще сильнее сжал голову руками. – Как мне стыдно… Простите, я такое о вас подумал.

− Ничего, Эрни, − Бохрад дружески похлопал его по плечу, − я на твоем месте тоже неизвестно что бы подумал.

− Мы не сердимся на тебя, − заверил Шарух, улыбаясь.

Эрни поднял голову и пристально посмотрел на него.

− А что я в твоей постели делал, объясни.

− Ты выбрался из окна в туалете и отправился искать апельсины. У меня ты их и нашел.

− А тело чего ломит? Если и прыгал вроде невысоко.

− Может на решетку упал, − предположил Бохрад. – В темноте не видно было.

− Эрни, ты же наверно голоден? Ведь день вчера ничего не ел, − заботливо поинтересовался Шарух.

− Да, я бы поел чего−нибудь.

− Обед ждет, идем. Заодно расскажешь, как докатился до того, что стал всякие пошлости о хороших людях думать.

− Шарух, перестань, − вставая, сердито попросил Эрни. – Мне и так тошно, еще ты со своими шуточками.

− О, нет, мой ненаглядный друг, − Шарух обнял его за плечи, − я буду задавать тебе кучу вопросов, а ты будешь мне отвечать. Нам очень многое предстоит выяснить.

Эрни украдкой взглянул на Бохрада, ожидая его поддержки.

− Не смотри на меня так. Я на стороне Шаруха и тоже хочу знать, как тебе удавалось проходить через закрытые двери и совершать ночные побеги.

Эрни грустно вздохнул. Потом проходя по столовой, все же еще раз спросил:

− Слушайте, между нами точно ничего не было?

Бохрад и Шарух рассмеялись.

− Ну, правда, я все еще сомневаюсь.

− Эрни, если забыть о копошащихся в твоей голове пошлостях, то между нами было многое, − весело ответил Шарух, лично сопроводив его к столу. – Садись и ешь. Еще не то в голову на голодный желудок прийти может.

− Шарух, ты знаешь, что тебя убить мало за такой зверский эксперимент? – поинтересовался Эрни, нерешительно приступая к еде.

− Догадываюсь. Хочется, да?

− Очень. Я вот приду в себя и сполна с тобой рассчитаюсь за все свои унижения.

− Обещаешь? – Шарух хитро прищурился.

− Даже не сомневайся.

− Бохрад, а ты не хочешь мне отомстить?

− Я уже думаю над этим. Не переживай, в долгу не останешься.

− Как многообещающе звучать ваши слова…

Шарух, весело посмеиваясь, приступил к еде.

Эрни некоторое время задумчиво нырял ложкой в супе, потом встал, сообщив:

− Я скоро приду.

Шарух проводил его взглядом, едва скрывая вздох огорчения.

− Да, не переживай ты так, вернется, − не сомневался Бохрад.

− Ну вот куда он ушел? Ничего не объяснил. Всегда так! Никогда не знаешь, чего от него ждать. Может, я сказал что−то не то? Я за Аманти так не переживал, как за него.

Он облокотился на стол, с грустью уставившись в плавающие в бульоне овощи.

− Он тебе очень нравится, и поэтому ты всячески пытаешься удерживать его при себе.

Шарух, соглашаясь, мотнул головой.

− Если не вижу его несколько дней, сам себя узнавать перестаю. Нервный зуд начинается, бегу к нему и начинаю давить на жалость. Хочу всегда знать, где он, чем занимается. Ты не представляешь, как я рад, когда он гостит у меня. Ты не подумай ничего такого. Он для меня кумир или божество. Жаль, что слово «люблю» не отражает весь спектр моих чувств к нему. Но если ты думаешь, что я ненормальный, то ты правильно думаешь. Так и есть!