− Чувствую себя счастливым идиотом.

Шарух освободил ему другую руку.

− На этом можете быть свободны. Возвращайтесь ко мне. Эрни вставай.

− Ты же апельсин у меня не отберешь? – всерьез испугался Эрни, отводя руку с фруктом в сторону.

− Даже в мыслях не было.

Эрни облегченно вздохнул, отправив в рот очередную дольку.

Втроем они вышли из лаборатории. Шарух привел их в спальню, в которой Эрни как−то уже приходилось ночевать, и которую теперь занимал Бохрад. Причем он занял кровать у окна, которую Эрни облюбовал раньше, но сейчас ему было все равно.

− Итак, мои подопытные кролики, я закрываю вас здесь, чтобы на подвиги не потянуло. Эрни, постель я скоро принесу. Библиотека и удобства здесь есть, так что не скучайте.

Бохрад сразу направился к своей кровати и, переодевшись в халат, взял с подоконника книгу, собираясь углубиться в чтение.

После ухода Шаруха, Эрни некоторое время беспокойно ходил по комнате, с ужасом наблюдая как все меньше становится апельсин в его руке. Но стоило положить очередную дольку в рот, как страх искажающий его лицо мгновенно преображался в блаженство. Бохрад таки и не начал читать. Он внимательно наблюдал за парнем и улыбался.

− Эрни, картошки не хочешь?

− Шутишь? У меня апельсин заканчивается, где мне еще взять?

Съев последнюю дольку, Эрни плюхнулся на свободную кровать, что стояла в центре спальни, и жалобно проговорил:

− Что же он со мной сделал… Ну, я ему устрою эксперименты, когда в себя приду. Почему я всегда с ним соглашаюсь? А ты, Бохрад, что уже не хочешь апельсинов? То есть картошки?

− О, не произноси при мне это слово. Хочу, конечно, но пока терплю. Плохо станет, пойду вышибать дверь.

− Да, он еще пожалеет, что с нами такое сделал.

Эрни закрыл глаза, решив, что лучшее, что он сейчас может сделать – это поспать. Правда уснуть ему не получать, даже глаза не смог долго держать закрытыми. Ему виделись большие, оранжевые, сочные апельсины. А вскоре стал чудиться их аромат. Поерзав по кровати, Эрни встал и направился в туалет. Спустя несколько минут вернулся оттуда с двумя баллончиками освежителя воздуха. Он подбежал к Бохраду, восторженно воскликнув:

− Бохрад! Бохрад!

− Что? – тот нехотя оторвался от книги.

− Понюхай, как апельсинами пахнет!

Эрни попшикал освежителем вокруг него.

Бохрад принюхался.

− Мм… запах свежей картошки! Дай−ка мне один.

− Нет, ты что! Не дам! Это мои! Себе там возьми.

− А осталось?

− Сирень и жасмин. Они не пахнут апельсинами.

− А у тебя какие?

− Лаванда, а этот… − Эрни повернул к себе этикетку, − просто: «Летний букет».

Эрни вернулся на свою кровать, а Бохрад, недолго думая, ушел за освежителями воздуха. Вернулся оттуда сияя от счастья.

− Эх, жаль съесть нельзя, но какой запах!

Так они и лежали каждый на своей кровати, периодически пшикая вокруг себя освежителями воздуха. Никогда прежде в мире сирень и жасмин не пахли так одурманивающе волшебно свеженарезанной картошкой, а лаванда и «Летний букет» столь обворожительно ароматом апельсина.

Но их блаженная идиллия продолжалась недолго. В комнату со стопкой постельного белья и одежды вошел Шарух. Царящая в ней счастливая, но невыносимо−терпко пахнущая атмосфера его сразу насторожила.

− Вы чего здесь устроили?

Эрни успел сунуть под подушку с его глаз баллончики, а Бохрад то ли испугался его серьезного тона, то ли просто по неосторожности выронил один. Комната огласилась весьма громким бряцаньем.

− Что это у тебя?

Шарух положил белье на кровать Эрни и направился к нему.

− Можешь забрать, я уже всю картошку из него выдавил, − холодно заявил Бохрад.

Шарух поднял баллончик, бегло глянув на этикетку.