— Выпьете с нами чаю? — Внезапно распахивается дверь, и я дëргаюсь, будто поймана с поличным.

Бери себя в руки, Мария, судя по стуку каблуков, это не волчара в пиджаке от французского дома моды, а всего лишь мама Гоши.

В детскую заходит прекрасная Луиза. Несмотря на очевидное отсутствие музыкальных талантов, она женщина неплохая и не относится ко мне как к купленной на рынке рабыне. Часто угощает и при удобном случае просит у мужа для меня премию.

— Гошеньке пора пить молоко. — Поднимаю малыша с пола — он возмущается — и, чтобы не кричал, оставляю в его руке паровозик.

Мама треплет его по макушке. Втроём спускаемся вниз, и в гостиной я усаживаю мальчика на детский стул.

Мужчины, заседавшие в кабинете, тоже спустились. Глаз я ни на кого не поднимаю, понимая, что моя задача — заниматься ребёнком, а не вертеть головой по сторонам. Но даже не видя своего гонителя, я ощущаю прожигающий взгляд в спину.

Чернявый в компании Петра и других мужчин обсуждает китайскую экономику.

— Сейчас проблема не в том, что мы пользуемся говном китайского производства, а что сами и такого не производим.

Совместный мужской хохот, комментарии по теме, стук чашек, аромат выпечки и благодарность Татьяне. Пышнотелая домработница подаёт мне чашечку из тонкого фарфора, наполненную ароматным напитком, внутри плавает ломтик лимона. Я покорнейше благодарю и пристраиваюсь рядом с Гошенькой, слежу за тем, чтобы он кушал и пил.

— Валер, с крестником пообщаешься?

Мне активно не нравится слышать имя черноглазого мучнистого червя, который вот-вот сдаст меня работодателю и лишит работы. Пообщаться с Гошей означает приблизиться ко мне. Меньше всего на свете я хочу, чтобы кровопийца Валера находился в зоне моего комфорта.

Какое-то мгновение он стоит молча, я широко улыбаюсь.

— Аккуратнее, нянечка, у вас в руках горячий напиток, не облейте ребёнка.

Чернобровый висельник наклоняется к малышу и начинает нелепо угукать, щекоча живот Георгия. Закатываю глаза. Вот нельзя было просто уделить внимание Гоше, надо было и меня приструнить по дороге.  Лучше бы мне промолчать. Но когда я умела сдерживаться?

— Пока рядом нет вашей тугодумной супруги, нам с вами бояться нечего, — лепечу как можно тише и ласковее.

Железный человек выпрямляется, смотрит мне прямо в глаза. Хочет что-то сказать, но я опережаю. Как-то некрасиво напоминать мужу, что его жена тупица, думаю, он и сам это знает.

— Извините, Валерий, не помню как по отчеству, она великолепна, красива и соображает, как самый медленный автомобиль в мире (разгоняется до 45км/час — прим. автора)..

— Няня, — рычит на меня могущественный демон, видимо, знакомый с британским автопромом не понаслышке.

Опять я что-то не то сказала, а ведь стараюсь вести конструктивный диалог из последних сил. Он злится, но при этом улыбается, осматриваясь по сторонам, какое-то странное, нездоровое сочетание. Лицемерный паскудник.

— Вы, нянечка, я смотрю, напрочь лишены инстинкта самосохранения.

— О, — шепчу, прищуриваясь, — это что-то вроде «знай своё место, раб»?

— Нет, это что-то вроде «оскорблять незнакомых людей некрасиво».

— Значит, оскорбление знакомых вы приветствуете? — голосом диванного психолога.

— У меня от вас уже голова болит. — Отворачивается и снова угукает.

— Ваша жена начала первой.

— Моя жена вовсе не моя…

Чернявый ведьмак планирует возмутиться, но тут его по плечу бьёт Пётр Иванович, перебивая.

— И когда ты успел жениться? Даже на свадьбу не пригласил, шельма.

— Нет, — глядя  мне в глаза, — я всё ещё не женат, просто мы с вашей няней на днях столкнулись в ресторане.

Ну всё, кирдык. Спина покрывается ледяным потом. Вот сейчас потусторонний повелитель дизайнерских пиджаков и брюк выведет меня на чистую воду, выставив неадекватной курицей. А мне так нравилось здесь работать.