Если с соседями по двору у нее шла необъявленная и тайная война, то с теми, что жили за забором, она враждовала уже много лет открыто и непримиримо. Для себя Лимонка так и не решила, что же лучше: хитрый и коварный, или откровенный враг? Хотя, какая разница! Ни от тех, ни от других ей никакой жизни нет! Те соседи, что проживали за забором, тоже чужие, пришлые. Но приехали с Севера. И по всему видать, с большими деньгами. Привезли машину, открыли свое дело: торговали пряниками на ближайшем рынке. И хоть соседи по двору были, как они ее убеждали, бедные (а может, прикидывались?), но между собой быстро нашли общий язык. Не иначе, объединились против нее. Лимонка не раз заставала их мирно беседующими на улице. При ее приближении они сразу замолкали. Наверняка, какие-то планы выстраивали против нее. Хорошо, что она хоть Николая вовремя раскусила и выгнала. Тот еще прохиндей попался! Лазутчик-диверсант! «А, – вспомнила Лимонка, – так это же его безрукавка! Как это я забыла ее положить, когда вещи ему собирала? Теперь, наверное, всем рассказывает, что обобрала его. Надо бы как-то передать ему. Мне чужого не надо». И вдруг Лимонка поняла, что даже не знает, где живет Николай. Помнит, что проверяла его паспорт, там была прописка, но что именно там было написано, ей сейчас уже не вспомнить. Дочь Николая не раз звала их в гости, но Лимонка так и не удосужилась съездить: то работа, то Наташка со своими проблемами…

Лимонка поневоле вспомнила те времена, когда познакомилась с Николаем. Когда Советская власть совсем уже загибалась, один ветеран с их улицы обошел все инстанции, и добился, чтобы им, наконец, провели воду и отремонтировали дома. Вот тогда она и познакомилась с Николаем. Он был, как и она, пенсионер, а в ЖЭКе подрабатывал к скудной пенсии. Сейчас-то Лимонка прекрасно понимала, что это Сатана в образе плотника Николая искушал ее, а тогда… И ведь как хитро смог к ней в душу залезть:

– Что же, – говорит, – Людмила Васильевна, нам с Вами в кошки-мышки играть? Мы уже люди не молодые, оба вдовые. Я предлагаю вместе нашу старость коротать. Вдвоем-то веселее будет. Как вы на это посмотрите?

Ну, она и потеряла бдительность. Конечно, в первую очередь она тогда подумала, ну, если он бригадир, то ей, глядишь, и ремонт получше сделают. Ведь самому здесь жить придется. Да еще этих дурацких бразильских сериалов насмотрелась. Смотрела тогда их все подряд, запоем, как помешанная: днем и вечером, ни одной серии не пропускала. Ну, и возомнила себя, наверное, неотразимой бразильской барышней, без которой Николаю не прожить и дня. Лимонка даже хихикнула от своей прежней глупости. Сейчас все ухаживания Николая казались ей таким давним прошлым, что она уже не помнила тех, прежних ощущений. Все ее прежние чувства поглотила непрекращающаяся война с соседями. У самого Николая была квартира, но в ней, кроме него, проживала дочка с семьей, и потому они решили, что лучше ему перебраться к Лимонке. Коварным аспидом заполз Николай в ее квартиру и в душу. И как она смогла такое допустить? Не иначе, как одурманил ее чем-то. Ведь сколько лет прожил, хорошим все прикидывался, с соседями сдружился, и даже ее как-то с ними примирил. А она тогда и не догадывалась, что все это неспроста.

Нет, конечно, ей с Николаем было хорошо. Он и Никитку еще маленьким котенком в ее дом принес. «На счастье», – говорит. Да, неплохой был мужик: и с огородом ловко управлялся, и с дачей. Не хуже покойного мужа. Вон даже теплицу ей в огороде поставил. А уж готовил как! Покойный-то муж, царствие ему небесное, к кухне на пушечный выстрел не подходил, а Николай даже блины печь умел. Да что там блины, хлеб пек! И сок яблочный научил ее закручивать на зиму. Муся, помнится, тогда вся обзавидовалась. «Ты, – все приставала она к Лимонке, – своего Николая, наверное, в карты выиграла!» В карты, не в карты, а все вместе делали, везде вдвоем. И жалел он Лимонку, баловал. Вот только своей знаменитой лапшой так и не попотчевал ни разу, хотя сколько раз обещал. Сама-то Лимонка в этой кулинарии ничего не понимала, и не умела. Родители у нее были детдомовские, мать сама никогда ничего толком не готовила, все больше в сухомятку, и ее с сестрой-близняшкой Валентиной ничему не обучила. Только и научились они, что работать не за страх, а за совесть. Так всю свою жизнь и работает без передышки. Когда они с Николаем решили сойтись, она тогда даже на двух работах работала: дворником и сторожем. Наташку тогда с работы сократили, НИИ их закрывался, а она после смерти мужа, совсем больная сделалась, даже в психушке три месяца провалялась. А на руках две девчонки. Надо было как-то помогать ей. Вот как Наташка выписалась из больницы, тогда они с Николаем и сошлись. Правда, работу сторожем Лимонке тогда пришлось бросить. А как мужика одного в доме оставишь? Глядишь, понаведет дружков, или, чего доброго, соседей, растащат все ее добро. А дворником осталась, да и Николай тогда стал помогать ей, все полегче стало…