Я, ради приличия, решила впечатлиться.

– Здорово. Буду знать.

Через полчаса я получила униформу. Было грустно. Белая блузка, похожая на мужскую рубашку, даже с погончиками, и чёрная юбка-карандаш. Волосы должны быть убраны наверх, макияж неброский, украшения не приветствуются. И это для администратора ресторана, который должен встречать гостей и выглядеть обворожительно. Чтобы людям захотелось вернуться, вновь посетить этот ресторан…

– Они и так вернутся, – сказала мне Анька, – и точно не к тебе. Тебе не нужно их покорять и заманивать. Просто вежливо улыбайся. Видишь, как всё просто?

– Да уж, – проворчала я, приложив к себе блузку и разглядывая своё отражение в зеркале.

– Это самый популярный ресторан города. И владельцы не хотят, чтобы он славился официантками. Делают упор на кухню и обслуживание. Нас с тобой им запоминать ни к чему. Пусть лучше помнят фрикассе и коктейль.

– Я сама себя чувствую отбивной.

Анька упёрла руку в бок, глянула воинственно.

– Что ты жалуешься? Я тебе такую работу нашла! Спасибо бы сказала!

– Спасибо, – совершенно искренне проговорила я. – Просто мне нужно привыкнуть.

– Вот и привыкай. Времени мало. Тебе нужно показать себя за эти две недели.

– Как я могу показать себя в этом? – Я показала ей блузку. – Это ужасно.

– Если за две недели на тебя никто не пожалуется, и гости будут довольны, считай, что ты справилась.

Я к сестре присмотрелась.

– И всё-таки ты странная. За пределами этого ресторана, я никогда не слышала от тебя таких правильных речей.

– Когда получишь первую зарплату и часть чаевых, то тоже так заговоришь.

Я снова посмотрела на себя в зеркало, снова приложила к себе белую блузку.

– Надеюсь. Проникнусь вашей религией.

Мне даже разделить хорошую новость было не с кем. Анька была инициатором перемены, и наверняка уже успела позвонить матери и похвастаться тем, какая она молодец, а всем остальным было неинтересно. Выйдя из гостиницы, я всё оглядывалась на респектабельное здание, видела, как к входу подъезжают такси и частные автомобили, из них выходят люди и смело ступают под огни современного отеля. А я наблюдала и приучала себя к мысли, что я теперь здесь работаю. По крайней мере, следующие две недели. Мне даже бейдж успели выдать, и на нём значилось моё имя. Я достала кусок пластика из сумки и разглядывала его некоторое время. «Волга Марриотт Отель», администратор зала-ресторана «Алмаз». Петрович строго-настрого приказал соответствовать занимаемой должности, морально и профессионально.

На следующий день, когда я, как и было велено, к полудню явилась на новую работу, Николай Петрович встретил меня лично. И о своих требованиях не забыл напомнить. У него был целый список того, что я должна. Встречать гостей, улыбаться, провожать к столику, интересоваться, всё ли их устраивает и достаточно ли усердно их облизывают. Но при этом ещё длиннее был список того, чего я делать ни в коем случае не должна: заглядывать в глаза, кокетничать, болтать на рабочем месте, покидать зал надолго, присаживаться за столик, даже если меня будут об этом просить. Не краситься ярко, ходить строго в униформе, никаких платьев и даже туфли на мне не должны быть вызывающего вида. Мне так и хотелось спросить Петровича про нижнее бельё, но я вовремя вспомнила про его внуков и дачу. А ещё про зарплату, в которой я остро нуждалась. А Петрович, словно, прочтя мои строптивые мысли, глянул хмуро и спросил:

– Всё поняла?

Я кивнула.

– Поняла.

– С посетителями не флиртовать.

– А были случаи?

– Слишком много вопросов задаёшь. Иди, изучай фронт работы.

И я из его кабинета отправилась в ресторан. Надо сказать, что коллектив подобрался пёстрый. Интереснее всего было на кухне. У плиты заправлял тучный мужчина лет пятидесяти по имени Жора. Высокий, огромный, на шее яркий платок, а в ухе серьга, похожая на цыганскую. Я, как только его увидела, сразу представила, как они с Петровичем смотрятся. Комично. Но, несмотря на некоторую комичность, ресторан успешно функционировал, кухня работала, официанты не застаивались, а столики на вечер бронировались за две недели вперёд. А это хороший показатель. Если даже в будние дни посетителей более чем достаточно. И это не считая проживающих в гостинице туристов, для которых был отведён отдельный зал. Вот соседним залом и занималась Оля, о которой Петрович упоминал при первой нашей с ним встрече. Плановые завтраки и обеды со «шведским столом», ужины под лёгкую музыку и закуски. Оля, миловидная брюнетка двадцати пяти лет, была выпускницей факультета иностранных языков, и с лёгкостью общалась на английском, французском и китайском. Как мне по секрету сказала Анька, за китайский Ольгу и ценили. И многое прощали, хотя, девицей та слыла не слишком ответственной и щепетильной, и Петровичу уже не раз приходилось решать проблемы, возникшие по её вине. Я даже задумалась, не выучить ли мне китайский. По родному городу чувствую, что пригодится.