Они заехали в заповедник и двинулись по песчанке.

Илья приоткрыл окно, и в салон ворвались сладковатый запах сосен, птичий гомон и какая-то весенняя мошкара. Издали доносились звуки бензопилы.

– Поди, сам и пилит, и разгребат. – Серега кивнул на сложенные у обочины сосновые ветки и тонкие распиленные березки.

На первой развилке решили оставить машину и пройтись пешком. Несмотря на старания того, кто очищал путь, валежника лежало еще прилично, да и дорогу размыло.

– Давай рюкзаки сразу возьмем на всякий случай. И переобуться надо. – Илья открыл багажник и вытащил резиновые сапоги с высокими голенищами.

Они углубились в лес. Бензопила звучала все ближе. Не прошло и пяти минут, как они увидели двух человек. Широкоплечий коренастый мужчина сразу же обернулся и козырьком приставил руку ко лбу. Чужих, похоже, издали чуял. Сергей помахал ему. Видимо, это и был местный лесник.

– Серега? Шумбрат! Кода тевтне?[12] – Мужчина вразвалочку зашагал навстречу и по очереди протянул им свою красноватую, грубую ладонь.

– Шумбрат, Иван Трофимыч!

От рукопожатия Илья чуть не поморщился. Не ладонь, а деревянные тиски. Даже на ощупь она была сухая, ребристая, как кора сосны. По дороге Сергей упомянул, что леснику недавно за семьдесят перевалило, но назвать его стариком не поворачивался язык. Подтянутый, глаза молодые, острые, внимательные, будто насквозь видят. Такие и дерево с гнилой сердцевиной сразу определят, и человека. Серега перекинулся с ним парой слов по-эрзянски и быстро перешел на русский, кивнув в сторону Ильи: «Не понимат совсем».

– Куды приперлись-то, говорю? – несколько раздраженно спросил Иван Трофимыч. – Уж не к дубу ли?

– К нему – не к тебе же в гости! – Серега дерзил, но, видимо, знал, что лесник не обидится.

– Сразу предупреждаю: курить будете – окурки в карман, понятно? – Иван Трофимыч выразительно пробуравил глазами Сергея.

– Ты же знаешь, что я свои окурки всегда съедаю, – с послушным видом ответил Сергей.

Трофимыч не смог сдержать улыбки.

– Ты все шуточки свои шутишь. А вот еще один болтун идет. – Лесник кивнул на напарника. – В помощники мне сегодня зятек вызвался, а сам больше языком мелет, чем пилит…

– Здорово! – Подошедший хлопнул по ладони Сергея и протянул руку Илье: – Павел.

В отличие от Трофимычевой, его рука была мягкой и чуть влажной.

– Вы че туда? Дубовят, что ль, намаливать ведешь? – спросил Павел.

– Нет, не за дубовятами мы. Намолили уж в прошлый раз. Вон у него жене рожать в июле! – Серега показал в сторону Ильи большим пальцем и хмыкнул.

Лесник одобрительно покачал головой.

– А как там дуб поживает после урагана? Мы его проведать хотим. – Илья решил сменить тему и сам спросить о судьбе дерева.

– Да нормально… Не, ну несколько веток-то пообломало. А так – еще лет сто точно простоит.

– Во журналюги, а! – Сергей хлопнул себя по бедрам. – Я же говорил, что врут!

– А чего они там понаписали-то? Я ж им как сказал? Дуб, говорю, пострадал, конечно… Ну ветки большие на земле лежат, распиливать будем, а там посмотрим.

– Ну, «пострадал» – это по-ихнему, по-журналистскому, что? Того, дескать. Вот и написали, дураки, не разобравшись. Ва-а-ай, не могу! Трофимыч-дезинформатор! – захохотал Серега.

Илья облегченно вздохнул.

– Может, помочь вам? Что там на дороге? Проехать можно? Мы пилы взяли с собой, топорики.

– Да ладно вам, тут одним днем не управишься. Мы сами как-нибудь. Волонтеров обещали после праздников в подмогу прислать… Проехать нельзя, а пройти – пройдете, если захотите. Только после развилки налево идите – по правой стороне там лужа метров десять в ширину, а вглубь – черт зн