* * *

…Ранней весной 1404 года царский обоз прибыл в Самарканд.

Вскоре в столице появился и Тимур, успевший уладить за зиму множество дел в своих западных владениях.

Его неугомонная натура уже жаждала новых свершений.

Теперь он жил мыслью о походе на Китай, намереваясь незамедлительно приступить к осуществлению этого предприятия.

Все лето великий эмир занимался подготовкой к этому походу, который должен был стать самым грандиозным из всех, что затевались им прежде.

Под боевые знамена были призваны все имевшиеся в державе резервы.

Разведчики уже действовали на предполагаемых маршрутах продвижения, составляя подробные карты не только караванных путей, но и сети прилегающих тропинок, а также описания климата тех мест, что лежали на пути армии вторжения.

За войском должны были следовать землепашцы, чтобы выращивать пшеницу вдоль дорог, а после сбора урожая поставлять ее в походные пекарни.

К каждому обозу прикреплялись тысячи дойных верблюдиц, чтобы снабжать армию молоком, а если потребуется, то и мясом…

Великий эмир не упустил, кажется, ни одной случайности, которая могла бы помешать успеху похода.

Он собирался двинуться в путь глубокой осенью, чтобы за три зимних месяца преодолеть необыкновенно трудный маршрут, зато получить в союзники фактор внезапности.

В запасе у него оставалось еще несколько недель, и Тимур решил использовать их для вящего сплочения Семьи.

Он затеял пышные символические свадьбы для шести своих малолетних внуков, включая Улугбека.

Торжества, в которых принимали участие послы из многих стран, в том числе из далекой Кастилии, длились сорок дней.

В один из этих дней Тимур вызвал к себе ар-Руми, которого собирался сделать главным астрологом при своем походном штабе.

Вот тут-то Казы-заде и решил использовать свой шанс.

Горячо поблагодарив повелителя за оказанную милость, ученый собрался с духом и поведал великому эмиру о Марагинской обсерватории, добавив в заключении:

– Возведя еще более грандиозный ансамбль в Самарканде, вы, государь, войдете в историю не только как великий полководец, но и как великий покровитель науки астрономии.

Тимур некоторое время хранил молчание.

– Легенду о медном тазе мне рассказал еще весной Улугбек, – проговорил, наконец. – Признаться, я решил тогда, что он вычитал ее в книге. Так это правда?

– Во всяком случае, так утверждают летописцы, – дипломатично ответил ученый.

– Поучительная история! Видать, этот Туси был ловким человеком, – благожелательно отозвался Тимур. – Только природная предприимчивость может натолкнуть простого смертного на такой неожиданный ход. Что ж, возможно, это хорошая идея. Мне уже рассказывали про обсерватории, возведенные в разное время в Багдаде и Дамаске, а также в других городах и землях, в Индии и даже в стране кастильцев. Но если обсерватории есть там, то почему ничего подобного нет в моем Самарканде?! Вот вернусь из похода, обязательно построю!

– Осмелюсь заметить, что чертежи Марагинской обсерватории находятся, как я и предполагал, в вашей высочайшей библиотеке, о, повелитель! – в тон настроению великого эмира сообщил ученый. – Как и подробные описания всех десяти основных астрономических приборов, которыми пользовался Туси, в том числе тех пяти, которые он сконструировал сам! – Не в силах сдержаться, Руми воскликнул: – Я поражен и изумлен теми богатствами, что хранятся, пока бессистемно, на полках высочайшей библиотеки вашего дворца! Подумать только, я нашел здесь полный “Альмагест” – сочинение, чье совершенство остается непревзойденным уже многие века!

Тимур с минуту размышлял о чем-то, затем хлопнул в ладоши: