. Это так, но такое построение характерно для боевого порядка войска, изготовившегося к боевым действиям с реальным противником. Войско князя Игоря камуфлировалось под свадебный кортеж, то есть шло в Половецкую степь с мирными намерениями, и традиционное построение его боевых порядков в таком случае было бы не вполне уместным. Да и численность войска, похоже, сильно преувеличена (по М. Ф. Гетманцу это 6—8 тыс. человек). М. Ф. Гетманец исходил из того, что каждый князь, участвовавший в походе, имел свой полк, численность которого бралась, похоже, по аналогии с численностью современного полка (1000—1500 человек). Тогда общая численность определяется из расчета 5 полков × 1500, да плюс численность обоза, где-то 500 ед. = итого по максимуму 8000 человек. Однако «полки» четырех князей и «кавалерийский полк» черниговских ковуев – это по численности далеко не нынешние полки, а всего лишь княжеские дружины, которые в походах усиливались конными и пешими ополченцами, которых, кстати, также готовили заранее, а не «собирали» уже в пути следования, как писал летописец. Так что если и соглашаться с расчетами Гетманца, то, по крайней мере, на меньшее из двух обозначенных им чисел – 6 тысяч. Косвенное обоснование выбора этой цифры впереди, а сейчас вернемся к обозу, сопровождаемому конным войском князя Игоря.
Кроме подарков для Кончака и его приближенных, находящихся в огромном обозе Игорева войска, хану Кончаку был приготовлен еще один, как принято нынче говорить, «виртуальный подарок» от Великого киевского князя Святослава Всеволодовича, о чем князь Игорь должен был сообщить Кончаку устно. В Киеве вот уже около 2 лет томились в плену свыше семи тысяч половецких воинов и несколько ханов, в числе которых было двое сыновей хана Кончака. Вполне естественно предположить, что в случае достижения соглашения о совместном походе русского и половецкого войска для завоевания бывшего Тмутараканского княжества, пленные половцы становятся составной частью войска, которое поведет на Юг Черниговский князь Ярослав Всеволодович наряду с его традиционными союзниками, о которых упоминает в своем «золотом слове» князь Святослав, получивший известие о крахе всех своих планов завоевания Тмутаракани и прилегающих к ней Причерноморских и Приазовских земель, принадлежащих ныне Византии:
А уже не вижду власти
сильнаго,
и богатаго,
и многовоя
брата моего Ярослава,
съ черниговьскими былями,
съ могуты,
и съ татраны,
и съ шельбиры,
и съ тончакы,
и съ ревуты,
и съ ольберы.
Тии бо бес щитовь,
съ засапожникы
кликомъ плъкы побеждают,
звонячи въ прадеднюю славу».
«Не вижу уже власти
сильного,
и богатого,
и обильного воинами
брата моего Ярослава
с черниговскими боярами,
с воеводами,
и с татранами,
и с шельбирами,
и с топчаками,
и с ревугами,
и с ольберами.
Те ведь без щитов,
с засапожными ножами
кликом полки побеждают,
звоня в прадедовскую славу
[107]И вот вся эта неуклюжая воинская громада, растянувшаяся на несколько километров, неожиданно натыкается на половецкие вежи, почти никем не охраняемые и которых на пути следования Игорева войска быть не должно. Дело в том, что Игорь двигался по своеобразному «коридору», заранее проложенному и согласованному с половецкой стороной, который проходил по территории Кончаковского юрта. Поход, естественно, был не стихийным, а маршрут по половецкой земле детально проработанный, с тем чтобы не попасть на территорию Гзаковского юрта, поскольку Кончак и старый Гзак, власть которого с возрастом влиятельного хана постепенно слабела, были не сказать чтобы врагами, но серьезными соперниками.