Раса инстасамок быстро размножалась, захватывая медийное и бытовое пространство. В соцсетях возникали закрытые платные группы, где подкаченные производными каучука создания частично или полностью оголялось под дружное сопение мастурбирующих счастливцев. На помощь беспощадному инстаграммному воинству приходили специальные приложения и аппаратные примочки, улучшающие фотоснимки. Эстетика женской красоты стремительно превращалась в единый шаблон, который с треском разрывался при первой же встрече с реальной дивой. В беспощадном дневном свете прекрасная как ангел незнакомка с вдохновляющими жизненными девизами моментально превращалась в прыщавую унылую дуру. И сладкое обмирание в мужском паху, возникающее при смаковании красочного видеоряда, моментально оборачивалось желанием сэкономить на кофе и поскорее убраться в гендерную мужскую пещеру. Такие огорчающие превращения случались сплошь и рядом. В довесок к неизбежной золушкиной тыкве прилагались непомерные амбиции и завышенные материальные претензии. Иногда изуродованные индустрией красоты хищницы умудрялись отгрызть лакомый кусок золотого фаллоса, охраняемого строгими жёнами и масонской маскулистостью. Но, как правило, такой успех сопровождался длительными депрессиями, походами к психологу, «поисками себя», тягой к дурманящим веществам и прочей мутью, поднимающейся со дна болота собственной душевной неустроенности. На фоне такой удручающей картины я до сих пор одобрительно стучу внутренним мечом о внутренний щит, когда вижу на пляже молодую женщину, у которой вместо мобильника к руке пришита обычная «бумажная» книга.

Предполагаю, что меня заподозрят в скрытом презрении к женщинам. Да, мои отношения на этом ристалище всегда выстраивались в достаточно циничном эксплуатационном ключе. Однако, потребительская платформа не исключала подлинных нежных чувств, испытываемых завоевателем ко всем своим полонянкам. Длительность этих чувств колебалась от нескольких часов до нескольких лет. Я изо всех сил старался вложить в очередную девичью головку побольше красивых слов и полезных мыслей. Новая подруга регулярно укладывалась под капельницу моей выстраданной житейской мудрости, которая в большинстве случаев реально помогала ей в последующих гендерных отношениях. Расставания всегда были болезненными для меня, но весьма перспективными для упархивающих из моего сераля поумневших наложниц. Во всяком случае, большинство из них было мне искренне благодарно.

В глубинных ущельях среднего возраста одна из особо страстных посетительниц моего потрёпанного ложа в первую же пленительную ночь отыскала во мне черты древнего дракона. Мудрого, циничного и обаятельного похитителя неосторожных принцесс и хранителя словесных сокровищ. С тех пор этот образ стал преследовать меня повсюду, где паслось женское общество. Поначалу это было забавным – время от времени «включать» завораживающий взгляд мистической огнедышащей рептилии. Однако, эти игры быстро превратили «внутреннего дракона» в несмываемую татуировку нежелательной донжуанской репутации, наваливавшейся тяжким бременем на любые романтические движения. Как бы там ни было, я помню всех своих подруг, и особенно первую любовь, бережно сохранённую в одном из моих самых читаемых рассказов. В настоящий момент это милое полудетское воспоминание иногда становится той солнечной цветущей поляной, куда не дотягиваются мертвящие морозные тени моего непостижимого нынешнего состояния.

«Тёмная рыцарская мантия» позволяла мне закручивать огненные острые интриги, ловко пренебрегая нравственностью и элементарными правилами безопасности. В пряные любовные игры я всегда играл без оглядки на обстоятельства и чувства других людей. И что удивительно – с рук сходили даже самые опасные приключения, приправляемые невероятным по масштабам враньём. «Чем невероятнее ложь, тем быстрее в неё верят» – в любовном иллюзионе это правило работало на сто процентов. Я горделиво восхищался своими проделками и до дрожи боялся самого себя, теряя порой контроль над поведенческими кульбитами. Иногда просто не знал, что могу выкинуть в следующую минуту. Мог без причин растоптать сердце красавицы, не склонной к измене. Или жестоко и внезапно унизить себя в её глазах. И всё только для того, чтобы потом шаг за шагом отвоёвывать утраченные позиции беспощадного горделивого Дракона. Но вся эта увлекательная до времени свистопляска никоим образом не затрагивала главных сокровищниц драконьего замка. Именно там булькало и вызревало пахучее словесное месиво, которое впоследствии вырвется наружу и навсегда изменит мой и ваш мир.