В некоторых песнях звучит настоящее отчаяние:

Все эти песни можно назвать любовными подступами. После них сопротивники принимаются за «низовные подступы»:

…

…

Если среди слушателей есть женщины, теперь им самая пора залиться краской, выругаться и скорым шагом пойти прочь, а парни вытянут шеи, словно петухи перед боем, и будут провожать их сердитые спины воспаленными глазами. Сгорая от нетерпения, они начнут вскакивать на ноги, потом снова садиться на корточки, растягивая губы в бездумных распаленных улыбках. И смеяться они постараются как можно громче, чтобы женщинам вдалеке было слышно.

Некоторые песни рассказывают и о женских горестях, например, одну такую исполнял Ваньюй из нижнего гуна; в ней пелось о матери, родившей ребенка до брака, как она укладывает его в деревянное корытце и пускает вниз по реке Ло:

…

В подступе Ваньюя корыто с младенцем попадало в водоворот, который выбрасывал его обратно на берег, словно ребенок хотел еще немного поплакать на материнской груди. К этому времени глаза у всех женщин были уже на мокром месте, они утирали слезы полами рубашек и наперебой шмыгали носами. А жена Бэньжэня, скривив губы, выронила из рук корзину с ботвой на корм свиньям, уткнулась в плечо своей товарки и горько зарыдала.

Говорят, что в старые времена мацяосцы избегали жениться на девственницах, и если в первую брачную ночь жениху приходилось «месить кровь», это считалось очень дурным знаком. И наоборот, родня мужа больше всего радовалась невесте, которая сидела на свадьбе, подпирая стол большим животом. Ли Мингао, специалист по дунскому фольклору[37], рассказал мне, что здесь нет ничего удивительного: в обществах со слабо развитым хозяйством человек становится важнейшей производительной силой, и главной обязанностью женщины считается деторождение, а фертильность ценится намного выше сохраненного до брака целомудрия. Поэтому во многих южных местностях мужчины охотно берут в жены беременных.

Поскольку такое объяснение выглядит вполне логичным, пока мы остановимся на нем.

С описанным обычаем связана и враждебность мацяоских мужчин по отношению к первенцам: мужчины не признают первых детей и стараются поскорее от них избавиться: душат одеялом или топят в отхожем ведре. Этот обычай известен под названием и-ди[38], в Мацяо он был негласно принят долгие годы. Многие матери, пытаясь спасти ребенка от гибели, заворачивали его в одеяльце и оставляли у большой дороги или укладывали в деревянное корыто и пускали по реке, вверяя его судьбу Небу, так что сюжет из подступа Ваньюя был весьма распространен.

После прихода к власти компартия запретила этот варварский обычай, теперь о нем почти не услышать. Неизвестно, продолжают ли мацяосцы тайком истреблять своих первенцев. Но когда Ваньюй затягивал подступ «Провожаю сына у реки», со всех сторон слышался горький плач, потому что его песня напоминала женщинам о старой боли.