И лишь мудрец, владеющий умом необычайным,

Постигнув жизнь Вселенной, способен следовать за главным».

(согласно рассуждениям Чжуанцзы)

Если выравнивать всё с помощь неровного,

То ровное искривляется.

Если малое мерить с помощью огромного,

То оно растворяется,

А доказывать с помощью недоказанного,

То доказанное искажается,

И полагаться на основу сказанного,

То оно не свершается.

Если общее мерить с помощью частичного,

То оно измельчается.

Если жить всем только на основе практичного,

Быстро всё истощается.

Человек действует на основе знаемого,

Потому ошибается.

Мир понимать на основе сознаваемого –

Лишиться прозорливости,

Кичиться знаньем на основе познанного –

Быть причастным к болтливости,

Понимать весь мир на основе осознанного

Есть признак уязвимости,

В основе всего на планете созданного –

Фактор неоспоримости.

Потому все пути развития возможного

Для нас – в недостижимости.

Для человека, стоящего на пути ложного,

Мир стаёт адом кромешным,

Ибо, как ребёнку, не разрешить ему сложного,

Успехи – только во внешнем.

(согласно размышлениям Лецзы)

Однажды у философа Лецзы спросили:

Как он сумел познанья Истины добиться.

– «В те времена мудрые учителя были, -

Сказал он, – Истине у них начал учиться.

В три года изгнал мысль об истинном и ложном,

Прекратил думать о вредном или полезном,

Учитель Шан сказал: «Учиться дальше можно».

Вновь погрузился в думы о всём интересном.

В пять лет по-новому взглянул на вещи те же,

Разум узрел, что пользу, а что вред приносит,

Задумываться над добром и злом стал реже,

Добро раздал все тем, кто милостыню просит.

В семь лет, дал сердцу полную свободу воли.

Казалось мне: не так всё в мире стало сложно.

Я обо всём сложном перестал думать более:

В чём вред, в чём польза, и что истинно, что ложно.

А в девять лет, как б не хотел себя принудить

Знать, что для меня дороже, как б не был беден,

Не ведал, какой путь бы не избрали люди:

Он – ложен, истинен, полезен или вреден?

С костями сплавом стали мускулы единым,

Соединился мир, тело освободилось,

Нюх словно слухом стал, вкус – нюхом, а слух – зримым,

Все восприятья обострились, мысль сгустилась.

Где внутренний, где внешний мир – нет различенья,

Во мне все чувства воедино смогли слиться,

На что опираюсь, – пропало ощущенье, -

Что сердце думает, и что в речах таится.

Тогда миры в сердце моём соединились,

Внутреннее от внешнего не отличалось,

Законы всей природы для меня раскрылись,

И скрытого ничего в мире не осталось».

(согласно размышлениям Лецзы)

Когда Лецзы своё лишь начал обученье,

Учитель Шан спросил его перед занятьем:

– «Ты любишь странствия, но в чём в них наслажденье,

Что в твоём сердце скрыто под этим понятьем»?

– «Приносят странствия нам массу наслаждений,-

Сказал Лецзы, – так как на время жизнь меняют,

Дают нам новизну от новых впечатлений,

Ведь в странствиях за тем, что видят, наблюдают.

Лишь в странствиях находят столько изменений,

Рождается от предвкушенья в сердце сладость,

Найти различье трудно в их определенье,

В отсутствие старого – главная их радость».

– «Ты странствуешь, конечно, как другие в мире, -

Сказал Шан, – говоришь, что делаешь иначе.

На то, на что глядишь ты, смотришь как в эфире,

И изменений от тебя ничто не прячет.

Находишь наслажденье в этом измененье,

В чреде событий зришь старого отсутствие,

Во внешнем всём ищешь внутреннего значенье,

Вникая в Первоначала суть присутствия.

И, продолжая странствие во внешней сфере,

Внутри ты ищешь полноты всей проявленье,

Что, сохраняясь, не ведёт в вещах к потере,

В себе самом находишь удовлетворенье.

В себе кто удовлетворенье открывает,

Тому из странствий истинное черпать можно,