– Я как-то работала секретарем у писательницы. Мне известно о таких вещах, и я знаю, как трудно это выносить.

– Да, и тут тоже было что-то в этом роде, но я была к этому готова. А потом вдруг ко мне подходит женщина и говорит: кажется, у вас есть крестная по имени Селия Рейвенскрофт…

– А вот это несколько странно, – признала Селия. – Вот так просто подошла и сказала? Мне кажется, она должна была подвести вас к этому постепенно. Знаете, сначала поговорить о ваших книгах, как ей понравилась последняя, или что-то в этом роде… А уж потом как-то перескочить на меня. Что она имела против меня?

– Насколько я знаю, ничего.

– Она моя подруга?

– Не знаю, – сказала миссис Оливер.

Возникла пауза. Селия сделала глоточек шерри и испытующе посмотрела на миссис Оливер.

– Знаете, вы меня довольно-таки заинтриговали. Не могу понять, к чему вы ведете.

– Ну, я надеюсь, ты на меня не рассердишься.

– С чего бы мне на вас сердиться?

– Ну, я хочу сказать тебе нечто – или пересказать нечто, – а ты можешь сказать мне, что это не мое дело и что мне нужно помалкивать об этом и никогда не упоминать.

– Вы разожгли мое любопытство.

– Она назвала мне свое имя. Ее зовут миссис Бёртон-Кокс.

– О! – Ее «О!» прозвучало особым образом. – О!

– Ты ее знаешь?

– Да, знаю, – сказала Селия.

– Ну, я так и думала, что знаешь, потому что…

– Почему?

– Из-за того, что она сказала.

– И что же? Про меня? Что она знает меня?

– Она сказала, что, возможно, ее сын собирается на тебе жениться.

Лицо Селии переменилось, брови поднялись, потом снова опустились, и она строго посмотрела на миссис Оливер.

– Вы хотите знать, так это или нет?

– Нет, – ответила миссис Оливер. – Не особенно. Я упомянула об этом просто потому, что она почти сразу сообщила мне об этом. Сказала, что поскольку я твоя крестная, то могла бы попросить тебя дать кое-какую информацию. Предполагаю, она подразумевала, что если я получу эту информацию, то передам ее миссис Бёртон-Кокс.

– Какую информацию?

– Боюсь, тебе не понравится то, что я сейчас скажу. Мне самой это не понравилось. На самом деле она вызвала у меня отвратительное чувство, я прямо вся содрогнулась, потому что это было… ну, такое страшное нахальство. Ужасные манеры. Совершенно непростительно. Она сказала: «Не могли бы вы выяснить, это ее отец убил ее мать или мать убила отца?»

– Так что она вам сказала? Попросила выяснить?

– Да.

– И она вас не знала? То есть кроме того, что вы писательница и пришли на это мероприятие?

– Она не знала меня совсем. Никогда меня не видела, и я никогда не видела ее.

– Вам не показалось это чрезвычайно странным?

– Не знаю, нашла ли я чрезвычайно странным то, что она сказала, но эта женщина потрясла меня, если можно так сказать, своей отвратительностью.

– О да. Она исключительно отвратительная женщина.

– И ты собираешься замуж за ее сына?

– Ну, мы обсуждали этот вопрос. Не знаю. Вам известно то, о чем она говорила?

– Ну, я знала только то, что, наверное, знает любой, знакомый с вашей семьей.

– Что мои отец и мать после возвращения из Индии купили себе дом в деревне, куда и уехали, и там прогуливались вместе по тропинке в скалах. И что их нашли там обоих застреленными. Рядом лежал револьвер. Он принадлежал моему отцу – у него, кажется, дома было два револьвера. И нельзя было понять, то ли это было самоубийство по сговору, то ли отец убил мать, а потом – себя, то ли мать убила отца, а потом – себя. Но вы, наверное, все это уже знаете.

– Я знаю это до известной степени, – сказала миссис Оливер. – Кажется, это случилось лет двенадцать-пятнадцать назад.

– Да, примерно так.

– И тебе тогда было лет двенадцать-четырнадцать.