Мисс Ливингстоун с обеспокоенным видом огляделась.

– Вон там, – указала миссис Оливер.

– Записная книжка вряд ли может быть в чайной коробке, – пролепетала мисс Ливингстоун, напомнив своей работодательнице общеизвестные житейские истины.

– Нет, может, – ответила миссис Оливер. – Кажется, я вспомнила. – Отодвинув мисс Ливингстоун, она подошла к красивой инкрустированной чайной коробке, подняла крышку и заглянула внутрь. – Вот она.

Подняв крышку круглой банки из папье-маше, предназначенной для хранения чая «Лапсан Сушонг»[10], а не индийского, Ариадна вытащила маленькую измятую коричневую записную книжку.

– Но это же за тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год, четырехлетней давности, миссис Оливер.

– Похоже, что так, – ответила та, приподняв ее и снова положив на письменный стол. – Пока что все, мисс Ливингстоун, но попробуйте, не сможете ли разыскать где-то мою книгу дней рождения.

– Я не знала…

– Теперь я ей не пользуюсь, – сказала миссис Оливер, – но когда-то я вела такую. Знаете, она довольно большая. Я начала вести ее в детстве и продолжала несколько лет. Наверное, она где-то в мансарде. Знаете, которую мы иногда используем как запасное помещение, когда мальчишки приезжают на каникулы или кто-нибудь, кому все равно, где останавливаться… В таком сундуке, или, точнее, комоде, рядом с кроватью.

– Понятно. Мне пойти и посмотреть?

– Хорошая мысль.

Когда мисс Ливингстоун удалилась, миссис Оливер плотно закрыла за ней дверь и немного повеселела. Потом вернулась к письменному столу и начала просматривать написанные выцветшими чернилами адреса. От книжки пахло чаем.

– Рейвенскрофт. Селия Рейвенскрофт. Да. Фишейкр, четырнадцать, Мьюз, S.W.-три. Это в Челси. Тогда она жила там. Но потом был другой адрес. Где-то на Стрэндон-Грин, у моста Кью. – Она пролистала несколько страниц. – Вот, этот, кажется, поновее… Мардик-Гроув. Наверное, рядом с Фулхэм-роуд. Где-то там. Есть телефонный номер? Все стерлось, но, я думаю… Да, правильно, Челси. Однако же все-таки попытаюсь.

Она подошла к телефону.

Тут дверь открылась, и заглянула мисс Ливингстоун.

– Как вы думаете, может быть…

– Я уже нашла адрес, который искала, – сказала миссис Оливер. – Ступайте, поищите книгу дней рождения. Это важно.

– Может быть, вы оставили ее, когда жили в Сили-хаус?

– Нет, не думаю. Продолжайте поиски, – сказала миссис Оливер и, когда дверь закрылась, пробормотала: – И ищи, сколько влезет.

Она набрала номер и, пока ждала ответа, открыла дверь и крикнула:

– Посмотрите в испанском сундуке. Знаете, такой окованный медью… Не помню, где он теперь стоит. Наверное, в прихожей под столом.

Первая попытка дозвониться оказалась неудачной. Она попала к миссис Смит-Поттер, которая говорила раздраженно и неотзывчиво и не имела представления, какой теперь может быть номер у тех, кто жил в этой квартире раньше.

Миссис Оливер снова вернулась к изучению записной книжки и обнаружила еще два адреса, наскоро нацарапанных поверх других номеров. Они не казались очень полезными. Однако с третьей попытки в зачерканном удалось разобрать что-то похожее на «Рейвенскрофт», а также инициалы и адрес.

Раздавшийся в трубке голос признал, что знает Селию.

– О да, но она уже несколько лет как не живет здесь. Когда я последний раз о ней слышала, она, кажется, жила в Ньюкасле.

– Ой, боюсь, у меня нет того адреса, – сказала миссис Оливер.

– У меня тоже, – ответила любезная девушка. – Кажется, она стала секретаршей у хирурга-ветеринара.

Это звучало не очень обнадеживающе. Миссис Оливер попыталась еще пару раз. От адресов в самой поздней записной книжке не было никакого проку, и она вернулась к более ранним. Поклевка случилась, если можно так выразиться, когда она добралась до последней, за 1962 год.