Седой мужчина провожает взглядом бодро идущую длинноножку.

Чуть выпивший мужчина в шортах со вполне православной бородкой говорит, что не понимает языка Богослуженья. И еще раз вернулся сказать, что отпеванье – дорого.

И еще он спросил, если я и правда здесь служитель, не мог бы ли я быть его духовником?

Мужчина на ходу плюнул. Слюна отлетела далеко, и главное, очень быстро.

Девочка обегает на цыпочках вокруг центрального подсвечника.

Людочка говорит: она у Предтечи что-то отколупывает, что-то там копает…

У бабки из сумки торчит заостренная палка (кол!) У другой нарисованы брови.

Мужчина прихрамывает. Длинные руки похожи на клешни. Мужик с клешнями, с ним баба, отъезжает на черном джипе.

Наливаю св. воду в стеклянную бутылку какому-то мужику. На горлышке что-то пристало. – А, это сладости… пирожные. И, чтобы я не усомнился, мужик облизал пальцы.

На подстриженном лужку фотограф выбирает ракурс. Большой кусок изогнутой трубы похож на издохшего змея.

Девушка ассиметрична: одна щиколотка кажется больше другой, и тельце держит набок.

У криминального парня темные пятна на локтях, как будто его пытали.

У девушки туфли лимонного цвета с ярко-розовым носом.

Наконец, в церкви появился человек, который за мной наблюдает, а не только я за ним.

Фекла поет: «Тело Христово…» и вся трясется, и голос подрагивает.

Своими глазами видел, как старуха приложила к иконе красную паспортину: вот она, смычка церкви и государства.

Внучок чокнулся с дедком коммунистом.

Физический труд затрудняет умственную деятельность. Оттого ослабевает интерес к умственной деятельности других людей. Отсюда происходит разобщение – вот крестный путь мирового пролетариата.

На трапезе рассказали: кошки побежали в алтарь, а какие-то бабушки закричали: котам можно, кошкам нельзя!

Алена шла, замедлилась у клумбы тюльпанов, как будто собираясь наклониться к ним и вдохнуть… но одумалась. Отдернулась, и быстро пошла дальше.

Алена не замедлилась, а прошла мимо клумбы зигзагом, как будто цветы ее примагнитили, а потом пошла к церкви так, как будто и там притяжение, и оно более сильное.

Высокая трава, никто ее не стрижет, а на кладбище подстрижена, и лежит стожками. Стожки замокли, слегка потемнев.

В гробу у покойной крохотная иконка.

Среди стожков одинокий скворец, нет к нему слетел другой.

Стожки как будто намек на могилки. И зачем, для какой цели этот участок кладбища не заполнен? Впереди – новые войны.

Стожки мои подсохли, и трава вокруг них подросла.

Мама с двумя детьми. Детям на грудь повязаны георгиевские ленточки.

Черный пес мирно прилег под самым крыльцом, у пса хозяин помер, и он пришел у церкви полежать.

«Мне говорили: не ходи в эту церковь. Здесь что-то не то. И, судя по внутреннему убранству, очень похоже».

Само название «православие» уже содержит самодовольную похвальбу. А в постороннем родит недоверие. Уверен, что и самим православным оно не очень-то по душе.

Страж подробно рассказывает царю о сомнениях в пути из-за страха быть наказанным за дурные вести. В то же время, если царь узнает неприятную весть от другого, стража накажут за то, что скрыл.

Страж повествует о мертвеце, похороненном вопреки царскому указу. Царь подозревает его и других стражей в корысти. Их подкупили, вот они и позволили похоронить мертвеца.

Царь посылает стражам страшные угрозы, если не отыщется виновный.

Страж приводит к царю Антигону.

Перед тем, как она пришла к телу мертвого брата, поднимается сильный ветер. Увидев преступницу, стражи бросаются к ней. Антигона не пытается скрыться, и сознается во всем.

Захватив Антигону, стражи сняли с себя вину.