– Хочешь сама? – бормочет Син, потираясь лицом о мои волосы. – Может, сменить положение?

– Нет, давай ты. – Я расслабленно распластываюсь на кровати. Я же не знаю, какой темп ему приятнее, как лучше, как правильнее. – Только не очень быстро.

Син начинает двигаться осторожно, совсем понемногу. Но вот опять – у меня в голове включились привычные сомнения, требующие ускорить процесс, ведь ему, наверное, хочется поскорее дойти до оргазма, и так уже слишком долго.

– Можно быстрее.

– Можно или нужно?

Что за сложные вопросы!

– Мм… Как хочешь.

– Я хочу так.

Ещё несколько плавных коротких движений, и он увеличивает амплитуду, входя так же медленно, но теперь глубоко. И мне нравится это ощущение глубоко внутри – смутное, неразборчивое ощущение тепла и наполненности. Дополнительно согревает мысль, что всё не только получилось, но мне даже приятно. Чтобы показать это, нащупываю плечо Сина над моим, глажу, тяну к себе, наслаждаясь ощущением тёплой кожи и ритмичного движения его тела – пока он трахает меня. Эта мысль откликается возбуждением. Смакую её так и эдак. Син трахает меня, и ему нравится.

Вдруг появляется желание, которое я, не думая, выполняю: перебираюсь пальцами на его шею и выше, к волосам, нащупав жгут, тяну, чтобы снять. Он поддаётся не сразу – неудобно дёргать наощупь, – но в итоге длинные волосы Сина рассыпаются вокруг моей головы, по плечам, колышутся, щекотно задевая то ухо, то щёку. Глажу кожу головы, пробираясь среди волос, наслаждаясь ощущением, как они скользят по пальцам.

Движения Сина не ускоряются, зато усиливаются: теперь он, выходя совсем немного, тут же возвращается обратно – глубже, властно и настойчиво вжимая мой таз в постель, и это дико заводит. То ли физически – сладко чувствовать, как он медленно входит до самого предела, растягивая меня, – то ли психологически, от того, что он хочет быть как можно глубже именно во мне, наполнить меня, как будто я действительно желанна. И на каждом движении вперёд – вглубь – выдыхает с хриплым стоном, от которого под кожей пробегают мурашки.

В поисках способа усилить удовольствие открываю глаза и оглядываюсь. Рука Сина лежит неподалёку от моего лица, и меня вдруг охватывает желание приласкать её – за все те моменты, когда на кухне я следила за этими чудесными пальцами, поглаживающими чашку, и не имела права коснуться их. Сейчас они ритмично сжимаются на каждом движении Сина вглубь, однако не до конца – словно ищут, за что схватиться, и не находят. Что ж, я с удовольствием предлагаю свою руку, вкладывая её в горячую ладонь. Она охотно сжимает меня, и от этого ощущения настолько затапливает нежностью, что я тяну её к себе, к лицу: и целую мелко, торопливо от избытка чувств, и вылизываю, и кусаю подушечки пальцев, а затем и вовсе беру два пальца в рот, посасывая. В ответ на это Син рычит, закусив губы, и вжимается в меня тазом ещё сильнее, хотя нарочито медленно, сдерживаясь. Отпустив его руку, выгибаюсь, нащупывая колюче-бритый затылок, глажу его, забираясь пальцами выше, в длинные пряди волос.

– Быстрее.

Син ворчит протестующе, но я вжимаю пальцы сильнее.

– Быстрее!

Я тоже хочу поскорее – только не кончить, а почувствовать, как он кончает внутри меня. Испытать это особенное удовольствие от того, что ему хорошо до предела – именно со мной.

Син замирает, сомневаясь. Но спустя мгновение хватает меня зубами за загривок и несколькими резкими толчками вжимает в кровать так, словно войти на всю длину мало и он хочет напоследок заполнить целиком. Долгий выдох, и тело сверху тяжелеет обессиленно.

Поглаживая его затылок – такой забавный контраст между бритым участком и гладкими длинными волосами – бормочу: