– Как часто?

– Раз в пару месяцев.

Син оглядывает меня то ли удивлённо, то ли укоризненно. Осторожно продолжает:

– И как часто ты плохо себя чувствуешь в подземке?

Виновато опускаю голову. Сердце стучит беспокойно. Дышать трудно.

– Каждый раз.

Всё внутри привычно сжимается в ожидании вспышки гнева. Да, я понимаю, что Син не ударит меня – не должен, – но против страха разумные рассуждения не помогают. Я виновата. За ошибкой следует наказание. Обязано следовать.

– Так почему ты туда пошла?

Не выдержав напряжения, вскакиваю к кофемашине. Доводы разума – это хорошо, но никогда не лишне отойти подальше от человека, который тобой недоволен.

– Не хотела ехать на такси.

Чуть было не добавляю: «Так безопаснее», – но в последний момент сдерживаюсь. Не стоит этого говорить, он точно не поймёт, почему подземка, так влияющая на мой организм, кажется мне более безопасной. Да я и сама не понимаю, а желания разбираться нет: в глубине подсознания ворочаются мысли и чувства смутные, но явно пугающие. Лучше их не трогать. Безопаснее просто следовать их требованиям, не докапываясь до причин.

– Можно последний вопрос?

– М-м? – я делаю вид, что полностью поглощена кнопками кофемашины, хотя на самом деле кофе совершенно не хочется.

– Когда конкретно тебе поставили систему? В медкарте это почему-то не указано.

– Конечно, потому что запись была в детской карте, а она по закону скрыта. В десять лет. Через два дня после дня рождения.

– Надеюсь, это шутка? – он смотрит настороженно. – До восемнадцати такие операции запрещены.

Помахиваю рукой с золотым браслетом чипа.

– Кого волнует закон, когда есть деньги?

– В таком возрасте нужно было разрешение твоего отца. И он разрешил?

Взяв чашку с кофе, на этот раз сажусь чуть дальше от Сина. На всякий случай.

– Это был подарок на день рождения. Отец надеялся, что я пойду по его стопам, в юриспруденцию, и сказал, что преимущество у тех, кто начинает привыкать к системе как можно раньше. Чтобы не тратить годы на адаптацию, а начать успешную карьеру с первого же суда. Пф-ф, да для конкурсов красоты девочкам вживляют псевдо-органику с пяти лет. Может, уже и раньше. Мне ещё повезло, что отец не захотел сделать из меня куклу для подиума.

Голос-в-голове мурлычет: Ты могла бы сейчас быть красивой. Могла бы нравиться Сину и многим другим. Но вместо этого ты убедительно врёшь, что не заинтересована в мужском внимании.

Син молчит несколько минут.

– Это неправильно. Разве он не видел, что это вредит тебе, – если первая система не подошла, затем пришлось пить медикаменты… Любой бы понял, что лучше прекратить, разве нет?

– Он хотел как лучше. Чтобы я получила престижную профессию. Добилась успеха в жизни.

– Но ты, очевидно, не пошла в юриспруденцию. Почему бы не удалить систему сейчас?

– Я уже привыкла. Иногда она бывает полезна. Да и лень идти на операцию. – Так, а почему я пью кофе без ничего? Сунув в рот сигарету, щёлкаю зажигалкой, и вдруг замечаю взгляд Сина. – Что?

– С подобными проблемами нежелательно курить. И употреблять алкоголь.

Я несколько секунд смотрю на него, но, так и не сформулировав внятного ответа, затягиваюсь и отпиваю глоток кофе. Вежливости ради уточняю:

– Я не хочу говорить на эту тему.

Син тоже возвращается к мороженому. Выглядит спокойным, так что я, закончив, решаюсь задать вопрос, не дававший покоя со вчерашнего вечера.

– У тебя есть какие-нибудь планы?

– Нет.

– Тогда, может, посмотрим что-нибудь?

Он кивает, и я прикусываю губы, сдерживая улыбку. Значит ли это, что вчера ему всё же понравилось проводить время вместе, обсуждать что-то? Это могло бы стать нашей приятной традицией.