Расслабление наполняет тело приятной тяжестью, и даже моя цепкая тревожность в конце концов сдаётся, уступая место темноте сна.

***

Я ем очень вкусный суп, только никак не могу насытиться. Что-то не так… Проклятье! Выныриваю из сна и вот – подушка мокрая от слюней, потому что я спала с открытым ртом. Блин! Хорошо хоть Сина в комнате нет. Внезапная мысль заставляет сбросить откуда-то взявшееся на мне покрывало – но всё в порядке, одежда на месте. Уф.

А вокруг и в самом деле пахнет едой? Пока я соображаю, что это за запах, дверь в спальню открывается, и появляется Син с подносом. Весь мой мир норовит перевернуться с ног на голову, потому что на подносе и в самом деле стоит тарелка.

– Это… – я сонно улыбаюсь, не находя слов. – Это что?

– Гаспачо с креветками. Часто встречается в ресторанных меню.

– И ты его приготовил, – мой тон звучит обречённо.

– И я уверен, что он не опасен для здоровья.

Сегодня что, международный день неловких ситуаций? Сначала носил на руках, теперь принёс еду в постель… Куда это может нас завести?

Однако, дождавшись, пока я сяду поудобнее и установив мне на колени поднос, Син отступает к стене – прислоняется, сложив руки на груди. После короткого размышления решаю, что предлагать ему сесть рядом со мной, на кровать, неразумно. Но хочется. Но не стоит.

Видимо, по-своему поняв повисшую паузу, Син обеспокоенно переводит взгляд с моего лица на тарелку и обратно, так что я, спохватившись, набираю ложку. Проглотив, мычу одобрительно. Как и ожидалось, суп потрясающий. Разве Син может хоть что-нибудь делать плохо?

Голос-в-голове привычно бубнит: Он слишком хорош для тебя.

Доев, выдаю вердикт:

– Очень вкусный. Спасибо. Но не стоило беспокоиться. Я бы и на кухне поела.

– Почему «не стоило»? Разве не принято приносить еду человеку, который плохо себя чувствует?

Нервно хихикаю.

– Мне вовсе не настолько плохо. Смотри, всё в порядке.

Вскакиваю с показной бодростью. Отлепившись от стены, Син делает шаг ко мне, но я демонстративно отвожу руку с подносом и тороплюсь к двери.

– Нет! Мне нормально. Я сама отнесу, а ты занимайся своими делами.

– Это и есть мои дела. Я официально твой телохранитель, – Син идёт за мной и, судя по тону, слегка закипает. – Я не могу игнорировать эти функции. Дай, пожалуйста, поднос.

Но я чуть ли не добегаю до кухни и, увернувшись от очередного его движения, сама засовываю тарелку в мойку.

– Почему это не можешь? Возьми и игнорируй!

– Ты не понимаешь!

Ух, а он, оказывается, умеет повышать голос. Но сейчас я в таком расслабленном состоянии, что даже не страшно.

Уперев руки в боки, вздёргиваю подбородок и смотрю ему в глаза.

– Да, не понимаю.

Хмыкнув, он поникает, понуро опускает плечи. Подумав, говорит спокойнее, подбирая слова:

– Вещь, которая не выполняет никакой функции, бесполезна. Я не хочу быть бесполезным. Не могу. Бесполезные вещи уничтожают.

Хренасе поворот! Тут уж и с меня мигом сдувает дух противоречия.

– Вот как… Да, с такой точки зрения ты прав. Извини. Мм, будешь мороженое?

Син кивает. Достав из холодильника припасённый килограмм, усаживаюсь за стойку, а робот занимает место напротив, со стороны гостиной. Оглядывается было в поисках тарелки, но я протягиваю ему ложку и показательно зачерпываю своей прямо из коробки. Поколебавшись, Син присоединяется.

– Слушай, но ведь не все вещи выполняют сугубо прикладные функции. Например, есть предметы роскоши…

Раз уж он оперирует такими категориями, попробую объяснить на понятном языке. Однако не успеваю я обдумать мысль получше, как Син подхватывает:

– Как статусная вещь? Тогда я должен быть похож на таковую.