В переулке я попытался бежать, но тут сопротивление окружающей среды достигло критической точки, тело окончательно отказалось повиноваться, и я вяло, натужно забарахтался на месте подобно насекомому в густом сиропе. До слуха донеслось приглушенное стрекотание автоматов в погребке «У Ёси», сознание отчаянно завопило: «Беги!!!» – но толку от его вопля было мало.

Лишь когда тротуар дрогнул от взрыва гранаты, клейкая пелена разорвалась, и я задал отчаянного стрекача.

Любо-дорого смотреть, как в американских кинобоевиках бравые ребята бегают, не зная устали, по заброшенным сталелитейным заводам, без тени страха сигают с небоскрёбов, стреляют из всех видов огнестрельного оружия от пистолетов до базук, смертным боем колошматят друг друга внушительными обрезками водопроводных труб, и всё им нипочём. Ни то, что одышки, испарины на лице после получасовой драки нет. Разве что после очередного побоища главный герой небрежно поинтересуется у своего напарника, со вспоротым бензопилой животом: «You O.K.?», а тот, заправляя в развороченный живот вывалившиеся внутренности, бодро отрапортует: «O.K.!»

Когда я, судорожно хрипя бешено работающими лёгкими, ввалился в свою квартиру, некому было спросить всё ли у меня «о’кей». А если бы и было кому, не смог бы ответить. В полуобморочном состоянии запер за собой дверь и, почти теряя сознание, сполз по филёнке на пол. И здесь меня вывернуло наизнанку, да так, что желудок, как у некоторых моллюсков, чуть было не выскочил. Но жёлчь я исторгнул из себя всю, до последней капли. Причём, наверное, вместе с камнями из жёлчного пузыря – горло саднило, будто меня рвало смесью гравия, песка и серной кислоты.

Отдохнул, называется, попил в погребке коньячку, расслабился… Куда мне тягаться с американскими суперменами. Слабак.

Когда рвотные спазмы опустили, и в голове немного прояснилось, я на трясущихся ногах поднялся с пола и проковылял в ванную комнату. Умылся, содовым раствором прополоскал саднящее от жёлчи горло и долго бездумным, отрешённым взглядом рассматривал серое лицо в зеркале. Мысли текли вяло, апатично. Угораздило же меня нежданно-негаданно заполучить дар предвидения! С таким «подарком» не то, что жить, умирать страшно. Но жить, тем не менее, всё ещё хотелось.

Взяв мокрую тряпку, навёл относительный порядок в прихожей. Странное дело, но, замывая пятно, мне почему-то казалось, что на полу обязательно должны быть стеклянные осколки. Мозг явно не справлялся с ситуацией, что-то в нём то ли заклинило, то ли закоротило, объединив пятно в прихожей с пятном в погребке «У Ёси» от разбитого официанткой бокала с коктейлем. В довершение всего из глубин памяти вынырнула странная фраза: «…Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила». Я попытался заставить мозг заработать и вспомнить, что это за третье «пятно», и какое отношение оно имеет ко всему происшедшему, но не смог. На душе было так муторно, что в пору удавится, а не проводить аналогии между тремя пятнами.

Осторожно прополоскав половую тряпку, будто в ней действительно могли оказаться осколки стекла, я разделся и принял холодный душ. Стало немного легче, но голова по-прежнему отказывалась работать. Сознание затянула сумеречная пелена, опустившая интеллект до уровня дебила.

Из этого состояния было три варианта выхода: включить телевизор и тупо созерцать происходящее на экране; сесть за компьютер и запустить крутую игру в трёхмерном пространстве с дикой бойней монстров; наконец, просто напиться вдрызг. Всё это рано или поздно вывело бы сознание из ступора, но, к сожалению, ни один из вариантов не подходил. Уже полтора месяца, с тех самых пор, как меня «угораздило» заполучить дар предсказания, я не включал ни телевизор, ни компьютер. Неприятностей с ними было больше, чем с предвидением будущего. Ну а напиться не позволял недавний «инцидент» в прихожей – мысль о стакане спиртного приводила организм в состояние оторопи и к невольным рвотным позывам.