– Этого не произойдет, мой конунг, – ответил старик. – Чтоб меня Свайр обморозил!

Бейнер же отделался лишь спокойным:

– Разумеется, мой конунг.

Йорген кивнул и обратился к своему личному стражу:

– Рюрик, вели собрать людей. Прежде чем следовать дальше, я хочу обратиться ко всем…

Остального Бейнер и старик уже не слышали. Они вышли из чума и сощурились от ослепляющего света.

Райданцы неспеша сворачивали лагерь, погружая свой скарб на ездовых оленей или собственные спины. В их лицах, помимо усталости, теперь отчетливо читалось опасение. Каждый слышал про случившееся прошлой ночью, и теперь та самая смута, упомянутая Йоргеном, волей-неволей, но просачивалась в их сердца. Бейнер был уверен, что, услышь они слова шамана, непременно бросились бы назад в Йорствар, пока тот был еще не так далеко. Возможно, не все, но многие. До сегодняшнего утра он мог бы тихонечко распустить этот слух, не рискуя быть пойманным, но теперь…

Я знаю, кому вспороть брюхо.

– Мой сын был там, – сказал тихо старик, разглядывая суету в лагере.

– О чем ты? – посмотрел на могучего райданца снизу вверх Бейнер.

– На Локроке. Ты спас его вместе с остальными. Помню, как он без конца только и говорил о том, как ловко ты обдурил силуитов. Ты был для него героем, примером истинного райданца.

Героем…

– Вот что, – старик обернулся к нему и протянул руку. – Конунг сказал, что ты можешь выбрать любых воинов для охраны. С твоего позволения – я хочу быть добровольцем. Я хоть и стар, но держать меч в руках могу не хуже молодняка. Я участвовал во многих битвах и перерезал глотки сотням силуитов. Шрамы от их мечей и пороха на моей спине тому свидетельство.

– Как тебя зовут? – спросил Бейнер, пожав ему руку.

Старик захохотал.

– Точно, ведь я так и не представился. – Он выпрямился, демонстрируя всю свою могучесть. – Звать меня Трюд.

– Что ж, Трюд, добро пожаловать под мое командование.

– Буду рад служить тебе, хольд Бейнер, как некогда был рад служить мой сын. А теперь, с твоего позволения, я хотел бы пойти собирать свои вещи.

Бейнер одобрительно кивнул, и вскоре старик исчез в толпе людей.

Сам же шпион размышлял о том, как влип по уши благодаря своему же природному дару – лгать, приковав тем самым к своей персоне нежелательное внимание, да не абы кого, а самого лжеконунга. Отныне отсиживаться в тени, навострив уши в ожидании важных сведений, не получится, покуда каждый раз он будет на виду у самого Йоргена или его громилы Рюрика. Но, если взглянуть на сложившуюся ситуацию с другой стороны, теперь ему открывалось куда больше возможностей. Йорген подпустил его к себе ближе, а это давало как минимум два существенных преимущества.

Во-первых, если он завоюет расположение самозванца, то со временем ему больше не придется подслушивать из укромного места в надежде услышать важные сведения. Йорген будет выдавать ему лично, как, возможно, будущему военачальнику, все его планы напрямую. Добиться подобного будет непросто, но он сталкивался с задачами и потруднее.

Ну и во-вторых, теперь он без труда сможет подобраться к конунгу в чум под любым надуманным предлогом и перерезать тому глотку. Ему это казалось самым простым и безошибочным вариантом для разрешения сложившейся ситуации, но Хайде была с этим не согласна. Понять сестру, переживающую за судьбу родного брата, не составляло труда. Она верила, что эту ссору можно завершить без кровопролития, но сам Бейнер так не считал. Однако слово конунга, истинного конунга, для него закон, а это значит, что он будет до конца следовать ему вопреки своим желаниям.

Оставалось придумать новый план и наконец связаться с Хайде, чтобы рассказать о произошедшем. В последний раз ему так и не удалось наладить с ней связь, услышав лишь далекие обрывки голоса. Это было очевидно – чем дальше на юг, к теплу, тем слабее связь.