– Никто из наложниц о таком не думает.

– Конечно, – вздохнула Элюзаль. – Ни у кого из них нет любимого, за которым кто-то открыл охоту. Если бы был, то они думали бы об этом же.

На красных губах Нардэна задержалась нежная улыбка. Но Элюзаль видела, как опустились веки, прикрывая глаза, в которых затаились отражения его мыслей. И, кажется… они не были лёгкими.

Нардэн знал под чей удар попал. Вчера он не сказал об этом бреганам. Раскрыв имя заказчика, он дал бы им повод думать о том, что ждал нападения на себя в Намре. Эта часть плана, которую нельзя раскрывать напрямую. Но принц не сомневался в том, что Цангр догадается сам. Владыка бреган действительно проницателен и наверняка всю ночь провёл в раздумьях о том, кому выгодно уничтожить наследного принца. Скорее всего, у него уже есть ответ.

Нардэн корил себя за то, что, проведя полжизни среди коварных змей императорского двора, он должен был понять: как только он начнёт свой план, его враги начнут свой. Он ждал этого, но не рассчитывал, что всё пойдёт настолько быстро.

– Обран ни при чём, – принц устроился удобнее в объятиях Элюзаль. – Если он и причастен, то по принуждению чужой воли.

Девушка искренне удивилась:

– О-о, мой господин, твой брат ненавидит тебя более всех. Я не могу даже представить, чтобы кто-то желал твоей смерти больше, чем он.

– О-о, моя госпожа, – шутливо передразнил Нардэн, – ты и правда не представляешь, как много эгрессеров ненавидят меня гораздо сильнее Обрана.

– Да? – коротко спросила Элюзаль.

– Да, – подтвердил принц. – Например, его мать.

– Действующая императрица? – девушка задумчиво свела брови. – Наша госпожа Интаис Бегрия? Ненавидит потому, что её сын не станет императором?

Нардэн тяжело вздохнул:

– Ну почему же не станет? Если меня не будет, то станет.

– Мой принц! – возмутилась Элюзаль.

На лицо Нардэна вернулась улыбка:

– Я шучу, любимая. Чтобы не стало меня им придётся очень постараться. Как бы не надорвались, стараясь.

Девушка выдохнула с облегчением и, вспомнив слова принца, усмехнулась:

– Мой волк среди овечек. И всё же, расскажи мне…

Элюзаль требовательно сжала Нардэна в объятиях:

– Почему не Обран?

– Ты сама ответила, – пожал плечами принц. – Он побоялся бы гнева отца. Он любит его, в отличие от меня, и уважает. Сам он никогда не решился бы настолько нарушить его волю.

Девушка слушала это с явным сомнением.

– Обран не просто зол на меня, любовь моя, – Нардэн снова почувствовал свою вину. – Он несчастен. И поэтому так много ярости в нём ко мне. И виноват в этом я, а не он.

– Что? – Элюзаль поразилась и не удержалась от бурных слов: – Несчастен? Он раздавил твою руку! Нанёс тебе такую рану! И унижал на глазах у всех! И он несчастен? Он убивает без жалости и жесток ко всем! Он принц и получает всё, что хочет!

– Кроме любви, – тяжело вздохнул Нардэн. – Отец отдалил его от себя сразу. И всегда давал понять, что не видит ценности в нём. А Обран всю свою жизнь пытался завоевать его внимание и доверие. Я видел это, но тогда не понимал, что он страдает. Я не только ничем не помог ему, я оттолкнул его так же, как отец. А когда я наконец понял, что наделал, и что вся его злость и жадность – это лишь стремление понравится, было уже поздно. Он уже возненавидел меня. И уже не подпустил к себе, когда я попытался стать ему братом.

Принц замолчал, и Элюзаль покачала головой:

– Когда ты открываешь мне сердце – там только боль. Сколько же её в тебе?

– Уже меньше, – улыбнулся Нардэн. – Моё сердце открываешь ты. И капля за каплей всё, что причиняло мне боль, уходит от меня. Сам бы я не смог, любовь моя.