– Ты же сам говорил, что человек, покушавшийся на жизнь антиквара, должен иметь свободный доступ в магазин. А у них его не было. Да и мотива – тоже. Я же тебе говорила, что настоящая серёжка появилась у меня недавно, и о ней, кроме Рихтера, никто не знал. Только Зина могла подслушать наш разговор с антикваром.

Кстати, кроме обогащения за счёт украденной серёжки у неё есть ещё один мотив – получить место директора антикварного магазина, – продолжала я настаивать на своей версии. – Да и ключи только у неё имеются. Ты меня вообще слушаешь?

– Я тебя внимательно слушаю, – ответил Виктор на автомате, глубоко уйдя в свои мысли. Так что мне пришлось щёлкнуть перед его глазами пальцами, чтобы вывести из состояния задумчивости. – Подозрения к делу не пришьёшь. Нужны доказательства, – наконец произнёс он. – Что бы ты там ни говорила, а связь между этими покушениями на жизнь антиквара есть. Я интуитивно это чувствую.

– Но интуицию тоже к делу не пришьёшь, – парировала я.

– Во всяком случае, Танюша, мы должны проверить все версии. Тем более и с твоей души свалится тяжёлый камень, если моя версия не подтвердится. Поэтому хочу тебя попросить достать какие-нибудь предметы с отпечатками пальцев этих людей. Нужно сравнить их с теми, что были найдены на месте преступления.

– Как ты себе это представляешь, если я практически под арестом?

– Надеюсь, до ареста дело не дойдёт. Когда тебя выпишут домой, постарайся навестить своего знакомого и родственника и незаметно взять любые предметы, до которых они дотрагивались. Да хоть чайную ложечку. Ты что, детективов не читала?

– Хорошо. Я это сделаю только для того, чтобы их реабилитировать, потому что уверена в их невиновности. Кстати, – вспомнила я, – они оба обещали навестить меня в больнице.

– Вот и прекрасно! Наверняка принесут тебе что-нибудь из гостинцев. Завернёшь в бумажную салфетку и дашь мне знать.

Я согласно кивнула головой.

На следующий день меня навестили Пётр Николаевич с Верой Ивановной, а через день и Сергей Иванович. К этому времени я сдружилась с одним из моих охранников, Иваном, презентовав ему бутылку коньяка, и попросила во время визита ко мне гостей не маячить у дверей моей палаты, чтобы не привлекать внимание. Он любезно согласился, тем более ему, кажется, приглянулась одна из медсестёр, и Ваня с большим удовольствием любезничал с ней во время их совместного дежурства.

Я сделала всё так, как велел мне Виктор, и с нетерпением ждала результата дактилоскопической экспертизы. Через несколько дней он сообщил мне, что отпечатки пальцев моего дядюшки и Петра Николаевича не совпали с теми, что были обнаружены на рукоятке ножа, которым пытались зарезать Бориса Львовича, и на разбитой витрине. Я вздохнула с облегчением.

– Но ты не радуйся раньше времени, – тут же внёс смятение в мою душу Виктор. – Преступник мог быть в перчатках. Кроме того, по данным из амбулаторной карты твоего дядюшки его группа крови совпала с группой крови преступника.

Шеф со своей стороны тоже не сидел сложа руки, подняв на ноги всех своих знакомых, которые хоть каким-то боком были связаны с органами юстиции.

В конце третьей недели с момента моей госпитализации ко мне наведался Никишкин. Спеси в нём явно поубавилось.

– Можете пока быть свободны.

– Почему пока?

– Здесь… – Очевидно, он собирался произнести свою излюбленную фразу о том, кто здесь задаёт вопросы, но, вовремя сообразив, что в данном случае она будет неуместной, продолжил, откашлявшись: – За недостаточностью улик. Распишитесь здесь и здесь, – обратился он ко мне, ткнув пальцем в обозначенные «птичками» места в протоколах, подавая мне ручку. – Вы что, даже читать не будете? – спросил он, видя, что я собираюсь расписываться, не читая их.