Когда мы подъезжаем туда, где проходил концерт, на месте видим скорую помощь. Расталкиваем зевак, проходим к машине, я показываю врачу удостоверение.

– Она жива? – спрашиваю у него.

– Да, Маргарита Николаевна – отвечает он – без сознания просто.

– Вы можете навскидку сказать, что с ней, почему упала?

Нас прерывает молодой человек с торчащими в разные стороны волосами:

– Вы кто? Почему мешаете доктору?

Сую ему «корочку» под нос, жёстко отвечаю:

– Я следователь и веду дело об убийстве Кирилла Маркушева. А вот кто вы такой, интересно?

Он начинает заикаться:

– Я… Я личный менеджер Андромеды и её танцевального коллектива.

– Отлично. Вы мне будете нужны, поэтому будьте добры завтра явиться в следственный комитет для беседы. Если отказываетесь – я пришлю вам повестку и разговаривать будем уже под протокол.

– Да я… Я не отказываюсь – заявляет он и в глазах у него появляется страх – приеду, отчего же не поговорить. Я Нелли только добра желаю.

Да уж – пора бы побеседовать с этой многочисленной когортой сотрудников, сопровождающих Андромеду, а также с коллективом прыгающих мальчиков-зайчиков. Вот только времени мало на что хватает – хоть ночью работай.

Мы с Русланом едем на машине за скорой помощью, и остаёмся ждать результатов в коридоре больницы. Оттуда я звоню Робу, объясняю ему ситуацию и ставлю в известность, что утром ему привезут кровь Завадской – нужно её исследовать.

Когда появляется доктор, я в нетерпении спрашиваю у него:

– Ну что? Вы осмотрели её? Она отравлена или что это?

– Вы знаете – он разводит руками – думаю, ваш эксперт исследует её кровь и сообщит вам результат, на это ведь нужно время. Но вот что я вам скажу – у неё все признаки обезвоживания, скажем так…

Я поворачиваюсь к Русу:

– Руслан, помнишь, как с неё градом лился пот во время выступления?

Он кивает.

– Да, было такое.

– Обезвоживание именно так произошло? – спрашиваю я доктора.

– Вероятно, да. Она потеряла очень много жидкости и не успела восполнить её. Словно бы… Как вам объяснить… Словно перегрелась, понимаете? И не замечала этого.

– Понятно. Не забудьте завтра отправить образцы её крови к нам в лабораторию.

– Конечно.

– Всё, доктор, не буду больше вас пытать, уже поздно, мы поедем.

По дороге мы с Русланом молчим, он о чём-то напряжённо думает, а потом заявляет мне:

– Знаешь, Марго, мне известен только один препарат, который мог вызвать такую реакцию. И потом – эта её неуёмная энергия, эта раскованность и сексуальность на сцене – всё это только подтверждает мои предположения.

Он склоняется и шепчет мне на ухо, я удивлённо таращу на него глаза:

– Да ну, Рус! Ты что! Она ведь немолода уже!

– Ну, помимо приёма этого препарата она ведь тщательно следит за здоровьем, так что вряд ли он прямо так уж вреден для неё. Кстати – он отводит глаза – она по-прежнему прекрасна…

Я шутливо бью его кулаком в предплечье:

– Ты влюбился что ли. Руслан?

– Да ну тебя. У меня есть любимая, и это ты. А она – недостижимая звезда, Андромеда, одним словом.

– А я считаю, это очень пошло – называть себя так… Жаль, что я не спросила, зачем она взяла себе такой псевдоним.

– У тебя ещё будет возможность узнать это у неё. Да, я же обещал тебе про неё рассказать, правда, знаю я совсем немного. После школы мы практически не виделись – наш класс не был слишком дружен.

– Подожди – говорю я – тебя же бабушка воспитывала, я думала, ты в деревне учился.

– Конечно, нет, Марго. Одно время мы жили в городе, пока я не вырос. Потом уехали в деревню, и я ездил на учёбу оттуда, благо, не далеко и электрички ходят постоянно. Она была… Не такая, как остальные девочки. В неё практически все мальчишки были влюблены, в том числе и я. Несколько пацанов даже попросили перевести их из параллельного класса в её класс. Но она… Она никому не отдавала своего предпочтения. Мне кажется, даже внешне она с тех пор поменялась мало.