"Странно, – думал я, – Вроде, все приличные люди, а лезут со своими замечаниями. Да еще в наглую. Ну я – понятно. А Кьюбит? А Лабриман? Ведут себя, как Томсон и Кларк. Один Шлиссенджер – нормальный человек. Бухтит себе что-то под нос. Кстати, что он бухтит? Бред какой-то. Ну жар-ра!"

Старичок благодушно сложил ручки на животе и воззрился на нас.

– Ну, у кого какие вопросы? Только по очереди. Не путайте меня. – он почесал за ухом. – Подходите.

Все застыли в нерешительности, глядя друг на друга.

– Что же вы? – подтолкнул меня Эйб. – Вот мы с молодым человеком спрашивали про часы с кукушкой.

Более идиотского положения я себе и не мог представить. Шлиссенджер стоял в стороне и довольно усмехался. Но старичок ничуть не смутился. Он взял меня под руку и, важно прохаживаясь вокруг чугунной пушки, охранявшей портал, пустился в объяснения.

– Видите ли, мой юный друг, эти часы остановились во время обстрела фашистской авиацией. Тогда еще разбомбили старый мальтийский госпиталь. Их взялся починить… Вы меня внимательно слушаете? Некто ГАМАЛЬ РАВАТ. Уникальный часовых дел мастер. Он живет в КАИРЕ, на улице АЛЬ-ЮСУФ, 8. У него там часовая лавка. – старик сделал еще один поворот вокруг пушки. – Наши городские власти обратились к нему с просьбой: "НЕ СОГЛАСИЛИСЬ БЫ ВЫ ПОСМОТРЕТЬ ЧАСЫ НА СОБОРЕ СВ. ИОАННА В ВАЛЕТТЕ?" Если б он ответил: "НЕТ, Я МУСУЛЬМАНИН И НОГИ МОЕЙ НЕ БУДЕТ НА МАЛЬТЕ", – то тогда, конечно, нет. А то он сказал: "ДЛЯ МЕНЯ ЭТО БОЛЬШАЯ ЧЕСТЬ. Я ДАВНО МЕЧТАЛ ПОСЕТИТЬ ВАШ ОСТРОВ." Вот так, молодой человек.

Третий раз за день я почувствовал себя полным дураком. Старик отпустил мою руку и обратился к Лабриману. Тот нервно передернул плечами и было открыл рот, но дотошный экскурсовод опередил его.

– Помню, помню. Наполеон. Замечательно! А вы знаете, что этот ваш корсиканец натворил в Египте? Не знаете? Так съездите – посмотрите на сфинкса!

Дальше я не слышал, потому что Лабриман резко развернул старика и пустился с ним в путешествие по ступенькам портала. Шлиссенджер, как мне показалось, досадливо сплюнул.

– Что вы здесь топчетесь?! – неожиданно взорвался Кьюбит. – У вас что, своих дел нет?

– Нет. – равнодушно пожал плечами Эйб. – Может, мне тоже интересно послушать про Наполеона. А вы о чем спрашивали, Майкл?

– Ни о чем. – отрезал Кьюбит и пошел прочь.

– Да-а… – протянул Абрахам, доставая сигарету. – В конце войны нервы сдают у всех, но не до такой же степени…

У нас оставалось в запасе более двух часов, и я совершенно не знал, куда себя деть. Денег для похода к букинистам у меня не было, а прогулка по незнакомому городу в неизвестном направлении казалась откровенной авантюрой. Впрочем, я был склонен к авантюрам.

– Не составите ли мне компанию? – Эйб мягко тронул меня за плечо. – Я собираюсь хорошенько пообедать. – Он смущенно улыбнулся и взъерошил рукой свои короткие волосы. – Терпеть не могу галеты и сухпайки! При мысли о них у меня начинается тоска в желудке.

– Я бы с удовольствием, – признался я. – Но максимум, на что у меня хватит денег – это засиженная мухами медовая лепешка на улице, запивать которую придется опять-таки из фонтана.

– Вы что же думаете, я собираюсь обедать в какой-нибудь из этих свинских английских забегаловок? – на лице Шлиссенджера выразилось такое презрительное высокомерие, что он стал похож на мраморного Зигфрида, попирающего мертвую голову Фафнера в университетском скверике. – Удивительная необразованность, Лагер! Вы ведь находитесь в столице ордена святого Иоанна Иерусалимского!

Я хлопал глазами.

– Идемте, – покровительственно бросил он. – Надо свернуть вот в тот переулок, и мы упремся прямо в стену госпиталя крестоносцев.