Он подумал это и полностью растворился в собственном умозаключении.

Всю жизнь Андрей мечтал править миром. Ему не нужная была формальная власть в виде известных человечеству форм подчинения, свою мечту он несколько идеализировал, желая стать абсолютным князем жадного и трусливого мира человеческих существ. И даже не к управлению судьбами стремился он в своих мечтах, а к мистическому обладанию сущим.

Но постоянно жить в фантазиях невозможно, и к Андрею неизбежно приходила мысль о том, что он такое же человеческое существо, как и остальные, которые, вопреки воле, не были в его абсолютной власти. Ему были присущи все те же качества, эмоции и чувства, его тело также реагировало на внешнее раздражение, также радовалось, грустило (хотя бы грусть он и относил к высшему творческому переживанию), и он, по подобию человеческой расы, был вынужден принимать действительность с её естественными и очевидными законами.

Выпускник института ядерной энергетики, начинающий физик, Андрей не так давно устроился на атомную электростанцию, чтобы познавать её практическое устройство; состоял на должности младшего инженера системы охлаждения реактора. В текущие обязанности Андрея входило наблюдение за показаниями приборов температуры и давления в охлаждающем отсеке, ручная регулировка в случае отклонения в работе или сбое автоматики, плановая проверка герметичности рабочих элементов.

Обычно при отклонениях и перегрузках система была запрограммирована на автоматическое восстановление рабочих параметров, а участие Андрея было необходимо лишь в самых крайних случаях. Обязательным условием его работы являлось нахождение в антирадиационном костюме, поскольку система охлаждения непосредственно контактировала с энергией атома, и, хотя конструкция станции не допускала утечки, в охлаждающих резервуарах норма радиации была превышена.

Андрей работал в ночную смену, подолгу проводя время в размышлениях о бренности сего бытия. Любовь, – думал Андрей, возвращаясь домой ранним утром, – Что это за таинственная сила? Конкретна она или обща для всех? Реальна ли любовь или это лишь плод несбыточных надежд заблудшего в социальных предположениях разума?

Медленно шагая по пустующим улицам предрассветного города, он размышлял о вечном и том, что казалось ему непостижимым: допущение возможности жизни и неизбежности судьбы. В эти минуты он казался себе ничтожной и бессмысленной точкой на карте вселенной. Он чувствовал себя обречённым на жизнь, которая в моменты откровения была ему в тягость; он вынужден был ходить, разговаривать, чувствовать, верить. Неужели всё ради того, чтобы в итоге умереть, не оставив ничего, раствориться в вечности вслед за миллиардами людей? Его рассудку не доставало силы, возможности обладания властью, способной объяснить, и тем самым подчинить себе бытие.

Реактор для него обладал не меньшей загадочностью, чем всё остальное, и поэтому часто по пути на работу у него возникало ощущение витающей в воздухе наивной надежды. Реактор словно манил его.

В одну из своих ночных смен в размышлениях Андрей пришел к выводу о том, что души, заточённые в человеческих телах, также несчастны, как и он, одетый в непроницаемый антирадиационный костюм, который скрывал от него удивительную энергетику атомного излучения. Серьёзность этой мысли вдруг не вызвала у него сомнений, и ему захотелось снять шлем. Андрей взглянул на счётчик измерения радиации – она едва ли превышала норму, чтобы причинить вред, но казалась интересной для познания. Андрей вспомнил, что как-то в рентген-кабинете он почувствовал неожиданную эйфорию.