За окном медленно проезжала большая, ярко раскрашенная спецмашина. Выруливала с автостоянки.

– Стой! Куда? – сипло рявкнул Валька.

Девушка открыла рот, может что и ответила, но Валька её не слышал. Вновь в беге высаживал собой двери. Запросто и легко. Хорошо двери в обе стороны открывались и возле них никого не было… Теннисными шариками бы люди отлетел… Страшно подумать с какими бы травмами остались… Пробежав несколько десятков метров за ускоряющейся машиной, Валька не догнал, остановился. Чуть не плача и тяжело дыша, согнулся, уперевшись руками в колени, в панике глядел вслед лаком блестевшему грузовику. Не догнал, не догнал! – билась жуткая мысль. – Пропал Серый, пропал, друг. Мне надо было идти, мне. Ой, Серый! Серёга! Друг! Что делать, что? Как помочь? Как выручить? Эх, если б не кроссовки тяжелые и дыхалка… Мелькнула подленькая мысль: курить нужно было ещё раньше бросать, раньше! Зверея, не замечая, он это в голос озвучил, точнее – проорал. Кроссовки были не причём… И вновь в голове колоколами забили стоны: Серёга! Друг! Серый!.. Выручать… Спасать…

«На ту беду лесной порой…» Это про ворону и сыр. Переделанный школьный вариант. Но поэзия. А у ребят проза. Про-за!

Не на беду, как раз наоборот, возле Макдоналдса на мокике – ещё его обзывают скутером, – мухой на стекле жужжа, крутился пухленький пацан восточной наружности. Щекастый, пухлогубый, с чёрной кудрявой шевелюрой. Не крутился, красовался. То «восьмёрки» показательно выписывал, то ловко лавировал между припаркованными машинами, выёживался, или выруливался – не важно. Важно другое. Мокик празднично сверкал хромом, бликовал обоими зеркалами, отсвечивал очками довольного собой наездника. Лет десяти мальчишка, а может и двенадцати, но незнакомый, показательно классно одетый. В велосипедном шлеме на голове, в наколенниках, налокотниках, в узких ярко-оранжевых очках, при толстенных водонепроницаемых часах на широком ремешке на руке, с рюгзачком за спиной, в длинных шортах, большой майке с огромными цифрами «97» и надписью на английском «Чикаго Рэйнджерс», в беленьких носочках, оттеняющих светло-кофейный цвет кожи южанина, беленьких кроссовках. Мальчишка был полностью показательно упакован родителями, как на выставку, или на портфолио. И не мальчик, а гнилой банан, скептически усмехнувшись, отметил про себя Валька, причём понтит. Расчёт, у пацана был явно на девочек. Вон они как на него косятся… Малявки! Шалавы! Но мокик классный. Завидный! Это да! Даже если китайский… Шмелем жужжит, гад! Не игрушка – мечта. И расход бензина у него – меньше литра на сто километров, и скорость кэмэ 90, наверное, или все 100, вспомнил Валька. Именно эти последние цифры вдруг и подсказали ход дальнейших его действий.

– Ха, китайская туфта! – Останавливаясь возле пацана, небрежно бросил Валька. – Блестит, а тяги нет. Больше шестидесяти – я знаю, такая колымага не едет. – Уверенно заявил он.

У мальчишки аж челюсть от обиды отвисла. Лицо потемнело, кровь предков сама собой взбурлила, полезла из берегов. Он мгновенно встал на дыбы, вернее обиделся за своё чудо-мото, и с вызовом заявил.

– Ты что-о-о, чисто япо-онский! Он даже в гору сто десять легко выжимает. Да-а-а!

– Какой гору, он даже грузовик по прямой не догонит! – Подначивая, ехидничал Валька.

– А вот догонит. Да-а-а!

– Не догонит.

– Запросто. Спорнём?

– На биг-мак… двойной… Идёт?

– С «Кока-колой»!

– Идёт! Гони. – Прыгая на заднее сиденье, крикнул Валька, указывая рукой нужное направление. – Туда.

Пригнувшись к рулю, мальчишка резко отпустил сцепление. Мокик рванул совсем как скутер. Не ожидая такой прыти, Валька, чуть не свалился с седла, задрав длинные ноги едва успел схватиться за водителя. Суматошно чиркая ногами, пару раз успел оттолкнуться кроссовками от асфальта, как стрелка спидометра перевалила за восемьдесят, уверенно полезла дальше… 85…90…