– Баба Вера! – Взмолился старший лейтенант.

– Да-да, я заканчиваю. Лифт остановился, это где-то часов в одиннадцать, на часы я не смотрела, выскочили двое, я подумала – они, фак ю, которые. Один вниз на площадку спустился, спрятался… У нас, если вы заметили, панорамный глазок, даже ручку нашей двери видно, да. А второй сразу к той двери прошёл, и позвонил. Ему открыли, и он вошёл. Как его ждали. Мне показалось, как к себе домой. Радостно так, с улыбкой.

– Радостно, говорите! Это интересно. Так, и… Потом что было, потом, и…

– А ничего потом. Он вышел. Довольный вроде. В припрыжку поскакал за своим этим… Как их… подельником, вот. Я правильно их называю, подельники они, да?

– И сколько он там был? Минут, часов, сколько? Долго, нет?

– Да какие часы, минуты две-три…

– Что-то принёс, вынес… В руках было что-то?

Вера Мелентьевна задумалась…

– Что он принёс я не видела, но что-то перед собой он держал это точно. Со спины мне не видно было, а вот обратно он вышел с бутылкой, по-моему, воды… Да, пластиковая такая, чистая.

– Воды? Вы уверены, воды?

Вера Мелентьевна почти обиделась:

– Я же не слепая, бутылку от, извините, колбасы, отличу как-нибудь. Правда наименование я не заметила, может «Святой источник», может «Бон аква», или какие там ещё теперь есть?

– «Аква минерале». – Подсказал оперуполномоченный.

– Да, может и она… А это принципиально?

Милиционер уклонился от ответа…

– Не знаю, всё может быть… И что было потом?

– А потом было главное.

– Вот как! – мгновенно воспрял старший лейтенант, как проснулся. – Тогда поподробнее.

Вера Мелентьевна немедленно изобразила на лице жуткую сопричастность к таинственным и загадочным делам в мире криминала, набрала воздуха в грудь, чуть оглядываясь, зашептала. Голос у неё был настолько многозначителен, что следователь даже ухом к ней склонился, глаза же оставались на листе бумаги, как и записывающий карандаш…

– Минут через двадцать – тридцать, я как чувствовала, с дежурства не уходила, – шептала свидетельница, – без лифта, снизу появились трое. Скинхеды.

– Та-ак, – офицер торопливо принялся записывать. – Скин-хе… А почему вы думаете что скинхеды? – Таким же, как она, тихим голосом спросил он.

– А они в рубахах на выпуск были и в капюшонах, лиц не видно, в длинных шортах и кроссовках… Знаете, такие, как баскетоблисты из эм би эй. Мой зять их по телевизору всегда смотрит, и я с ним. Один сильный такой, плечи – вот, крепкий значит, другие двое обычные вроде, но в капюшонах. Злые такие, опасные. Таких всегда в кино показывают, вылитые бандюги-бандюганы. Ага! Один так на меня в глазок зыркнул, я поняла, всё, мне конец, такие всё могут.

– Ага, одного вы всё же видели! – забывшись, в голос обрадовано воскликнул оперативник, спохватился, понизил голос. – Это хорошо. Описать сможете?

– Нет, описать не смогу, потому что не разглядела. – Погладив зачем-то руками скатерть на столе, расстроено поведала баба Вера. – Я ведь старая, одинокая… Напугалась просто. Это же ужас! Я же не ожидала, вот и… Не смогу.

– Та-ак… Жаль… И что дальше?

– А потом позвонила Степановна…

– Это кто это?

– Ну я говорила, вам, соседка моя, пенсионерка, она из аптеки звонила, название лекарства уточняла, в списке нет… Это всё Зурабов, я говорю, ни дна ему, не покрышки…

– Про Зурабова не надо… Что эти скинхеды ваши потом делали, что?

– А! Да, они так же позвонили туда, им тоже открыли, и они тоже зашли…

– Та-ак… – оперативник нацелился на свидетельницу карандашом. – Всё тихо было, без криков, без шума?

– Я же говорю – двери сейфовые, ничего не слышно, – оправдываясь, развела руками баба Вера. – Только лифт ночью если…