– Голова болит?

Ник наконец приподнял очки, скрывавшие, как выяснилось, темные круги под глазами, и внимательно оглядел ее. Может, ей не следовало ни о чем его спрашивать? Они не виделись пятнадцать лет и сейчас почти не знают друг друга, не был ли ее вопрос непрофессиональной вольностью?

– Похмелье. Вчера я…

Она покачала головой, останавливая его:

– Ты не должен мне ничего объяснять, я не хочу лезть не в свое дело или казаться навязчивой.

– Прекрати, Мегги. Может, с нашей последней встречи и прошло пятнадцать лет, но не имеет смысла притворяться, что мы друг другу чужие. Мы знаем друг друга. – Ник позволил очкам сползти на нос, чтобы иметь возможность посмотреть Мегги в глаза. – Очень хорошо знаем.

От его последней фразы и интонации, с которой он это произнес, у Мегги перехватило дух, а по коже побежали мурашки. Но через секунду она поняла, что, скорее всего, он сказал это нарочно, точно зная, как она отреагирует, стараясь ее смутить.

– Что ты делаешь? Хочешь довести нас до точки кипения, когда мы начнем кричать друг на друга?

– Возможно.

– Да? А ведь это был сарказм. Тогда, позволь узнать, зачем?

– Вчера я рассказал брату о том, что принял на работу бывшую жену, и он посоветовал поговорить с тобой открыто, обсудить все волнующие или болезненные вопросы, чтобы в дальнейшем они не мешали нашей совместной работе. И я думаю, он прав. Лучше сорвать коросту сразу, чем делать это долго и мучительно.

– А у меня нет права голоса в этом вопросе?

– Нет, ведь я твой босс и я устанавливаю здесь правила. За ближайшие четыре недели мы должны подготовить документы для подписания контракта. Мы не можем позволить себе отвлекаться на старые раны и сомнения, не можем чувствовать себя неуютно в обществе друг друга.

– Значит, мы должны поговорить?

– Да. Для начала можешь рассказать мне, чем ты занималась последние пятнадцать лет.

– Я ведь уже говорила, я работала в фирме…

– Нет, сейчас я хочу услышать о твоей личной жизни.

Мегги отвела взгляд. Последнее, что она хотела сейчас делать, – это рассказывать Нику о своем неудавшемся замужестве. Но похоже, выбора у нее нет. Единственное, на что она может рассчитывать, – что его история окажется еще хуже.

– Если я должна рассказать тебе о своем прошлом, то и ты тоже.

– Конечно.

Человек, у которого есть в шкафу скелеты пострашнее мучительного развода, не согласился бы так легко.

– Хотя твой офис говорит сам за себя.

– Правда? – Его лицо осветила счастливая, почти мальчишеская улыбка, от которой у Мегги сжалось сердце.

– В Питсбурге у меня тоже была отличная работа. – Что ж, пусть ее брак был неудачным, но этого нельзя сказать о ней самой.

– И?.. Неужели тебе больше не о чем мне рассказать? – уточнил Ник, красноречиво оглядев ее выпирающий живот.

«Черт бы его побрал!»

– Ну хорошо. Переехав в Питсбург, я окончила колледж, нашла работу, вышла замуж за адвоката…

– Серьезно, Мегги, за адвоката? – поморщился он.

– Не все они так уж плохи. Джош первое время был очень мил.

– Был?

– Мы развелись.

Его ониксовые глаза расширились, но он промолчал, ожидая продолжения рассказа.

– Наверное, ты хочешь спросить, как два человека, сделавшие ребенка, могут развестись?

– И да и нет. Я только что понял, что мы должны провести некоторые границы, за которые наш разговор не должен выходить. – Он нервно провел рукой по волосам. – Я прибью Дариуса за его ценные советы.

– Все в порядке, – кивнула Мегги, и это действительно было так.

Глупо было предполагать, что она сможет скрыть от Ника свой развод. Это маленький город, люди так или иначе узнают об этом, пойдут слухи, которые, несомненно, дойдут до Ника. Будет лучше, если он услышит правду от нее самой, нежели получит ее искаженной через третьи руки.